– Конно-мару, мы сегодня вышли в другое место.

– Я слышу рев внизу. Мы, должно быть, над водопадами.

– Водопадами?

– Там опасно. Лучше найти другой спуск.

– Смотрите, они ждут там. Давайте спускаться здесь.

– Невозможно!

– Обойдите вокруг, я сейчас прыгну.

Конно-мару по опыту знал, что увещевать Усиваку бесполезно. Он ухватился за какие-то кусты, осматривая склон достаточно высокой скалы. Под ними зияла заваленная камнями глубокая расселина, в которую низвергался водопад, поднимая туман и брызги.

Конно-мару предупреждающе крикнул, но Усивака уже прыгнул и теперь раскачивался на ветке большого дерева, пытаясь нащупать опору на другом дереве, которое росло ниже.

– Вот как надо, Конно-мару, – произнес Усивака, когда ветка склонилась под весом его тела. Он обвил ноги вокруг другой ветки и отпустил руки.

Слуга едва успевал следить за ним.

– У вас так не получится, Конно-мару, – с озорной усмешкой сказал Усивака.

Для своего возраста он был невелик ростом. Ввалившиеся щеки, чересчур тонкие руки и ноги. Его скудно кормили и кое-как одевали с тех пор, как он поселился в монастыре. Похоже, что Усивака выжил лишь чудом. Он был самым маленьким и менее всего располагавшим к себе из всех новообращенных монахов монастыря, объектом бесчисленных злых шуток. Нервный и упрямый, Усивака часто изливал свои чувства в диких приступах плача, что стало предметом разговоров во всех окрестных монастырях. К десятилетнему возрасту он обучился обращению с оружием, поскольку монастыри на Кураме находились под властью монастырей с горы Хиэй, где в обязательном порядке готовили монахов к войне.

С возрастом в глазах Усиваки появилось что-то ястребиное; очертания тонких губ рано затвердели, он напускал на себя надменный вид. Однако юноша ничуть не заботился о своей внешности. Длинные и вечно нечесаные волосы, постоянные раны и шрамы на ногах, одежда с большими прорехами. Но за последнее время в нем произошла поразительная перемена. Он вдруг стал послушным, готовым повиноваться и угождать старшим, которые относили это на счет данного ему воспитания. Правда же состояла в том, что Усивака начал по ночам встречаться в ущелье с Тэнгу, где и узнал то, что от него утаивали: он был вождем, сыном Ёситомо из дома Гэндзи и узником Киёмори из дома Хэйкэ. От Тэнгу Усивака также услышал о смерти отца и судьбе матери. И с тех пор он понял, каким должно быть его будущее, хотя и знал об опасностях, которые ожидали его впереди.

– Ну, Конно-мару, сможете, как я?

– Да, но вам надо быть поосторожней.

– Не надо обо мне беспокоиться. Вот, я готовлюсь к прыжку, – сказал через плечо Усивака. Потом, пробираясь по ветвям деревьев, он смерил расстояние между собой и расселиной внизу и прыгнул на валун.

– Чисто сработано! – воскликнули Тэнгу, подбегая и окружая Усиваку.

Конно-мару, однако, отступил. Тэнгу осыпали его презрительными насмешками, которые эхо разносило по ущелью. Тут Конно-мару вдруг крикнул находившимся внизу Тэнгу:

– Я вижу, кто-то прячется за той скалой. Ловите его!

Тэнгу немедленно бросились в указанном направлении, карабкаясь по скалам и валунам. Со своей позиции Конно-мару при свете луны отчетливо видел фигуру, которая скользила среди теней по усыпанному камнями ущелью.

Асатори спасся бегством, спотыкаясь и мчавшись стрелой под прикрытием скал. Наконец он заполз между двумя валунами и, едва дыша, припал к земле, слыша крики над головой.

– Ты нашел его?

– Нет, а там искал?

– Да, но не могу найти.

Издалека по ветру донесся крик:

– Ау, вы его поймали?

– Нет ничего. А как там у вас?

– Совсем ничего не видно.

– Ну и устроил Конно-мару суматоху.

– Он, верно, увидел обезьяну или оленя.

Голоса скоро утихли. Тэнгу, кажется, прекратили поиски, и ущелье заполнял лишь шум ветра.

Асатори выполз из своей норы. Следя за лощиной, где собрались Тэнгу, он украдкой подобрался к ним поближе. Они кружком сидели, скрестив ноги, и были поглощены разговором. Забравшись на какой-то предмет, над ними возвышался, о чем вскоре догадался лекарь, Усивака, а рядом находился Конно-мару. Их было около десятка, они называли друг друга по именам, которые, как знал Асатори, принадлежали известным воинам дома Гэндзи на востоке.

– Ну, Конно-мару, Кихидзи утверждает, что все еще слишком рано?

– Да, верно. Я ему очень определенно сказал, что все мы думаем об этом деле, но Кихидзи отказывается менять свои планы. Он утверждает, что сейчас еще не время.

– Когда же, как считает Кихидзи, настанет подходящее время для действий?

– Об этом он говорил неопределенно, но подразумевал, что нам надо подождать, пока не произойдет какой-нибудь сдвиг.

– Что он при этом имел в виду?

– Например, появятся признаки того, что в чем-то не ладят Го-Сиракава и Киёмори.

– А что, если нынешнее положение дел будет длиться годами?

– Да, это нам тоже надо принимать во внимание.

Конно-мару видел, что никто из его товарищей больше ждать не хотел. Тем не менее Кихидзи оставался их единственной надеждой. Без него и без помощи Хидэхиры не было способа обеспечить безопасность Усиваки и будущее дома Гэндзи.

Собравшиеся удрученно примолкли.

Вдруг раздался голос Усиваки:

– Довольно, давайте об этом больше не говорить. Давайте даже не думать об этом.

На Усиваку посмотрели с изумлением, а один из Гэндзи со слезами на глазах сказал:

– Мой молодой господин, почему вы так говорите? Подумайте, через что мы уже прошли, подумайте о нашей клятве вам.

– Я просто имел в виду, что все эти споры бесполезны.

– Почему бесполезны?

– А почему мы должны ждать и надеяться на что-то такое, что может никогда не произойти? Близится время, когда я должен буду принять монашество, и у меня нет времени для ожиданий.

– Вот это нас и беспокоит. Мы хотим, чтобы Кихидзи скорее пришел к взаимопониманию с Хидэхирой.

– Кихидзи – этот купец? Полагаться на него?

Люди притихли. Усивака сказал то, чего никто из них не осмеливался выразить словами.

Юноша обвел взглядом окружающих:

– Вот я от него ничего не жду. Что бы кто ни говорил, в этом году я сбегу с горы Курама. Вот увидите!

Гэндзи внимали ему с ужасом, потом начали горячо протестовать, призывая его не быть опрометчивым.

Асатори уловил лишь обрывки того, что говорилось, подкрался поближе, решившись пойти на риск быть пойманным, но передать Усиваке то, что ему послала Токива. Но тут Усивака разразился громким и долгим плачем, после чего неожиданно скрылся в темноте.