Отец держит Элу за руку. Он всегда любил её больше нас, ещё бы — девочка, да и к тому же первый ребёнок, вероятно, на ней и истощился скудный запас его родительских чувств. Мать несёт на руках Сэма, он, как всегда, ноет. То ли у него режутся последние зубы, то ли он устал, то ли проголодался, то ли просто не вырыдал ежедневную норму слёз.

И посередине я. Не нужный ни отцу, ни матери, беспроблемный, тихий, воспитанный, умный маленький мальчик. Меня часто хвалят, очень формально и равнодушно, но хвалят — есть за что, а главное моё достижение — я не доставляю проблем. Иногда мне хочется, как Гриэла, беззаботно хохотать и просто заниматься тем, что тебе по душе, не выискивая обращённых на себя взглядов. Или безобразно завизжать, как Сэм, привлекая всеобщее внимание.

Но я просто стараюсь стать ещё лучше и еще тише. Стараюсь до тех пор, пока не убеждаю себя, что мне на это наплевать.

В тот самый день, когда мы куда-то отправились всей семьёй, я старался ещё не так хорошо, как в дальнейшем. Отбежав от родителей — о чем-то беседующего с сестрой отца и утешающей младшего брата матери — я взобрался на высокую деревянную скамью около нашего особняка. Залез с ногами, хотя уже тогда знал, что так поступать не стоит. И внезапно одна из досок хрустнула под ногой, я повалился вбок, и моя нога тоже хрустнула, с таким неприятным звуком, недвусмысленно свидетельствовавшим о том, что неприятности — вот они, тут как тут. В самом ближайшем будущем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Очень большие неприятности.

Но о будущем подумать я не успел — заорал от боли в лодыжке. Спустя несколько секунд меня извлекли из своеобразного капкана и принялись ругать на все лады.

Ругали, пока мать вталкивала голосящего с новой силой Сэма, чтобы заняться моей ногой. Ругали, пока мать восстанавливала сломанную кость — дело это долгое и не очень приятное. Ругали после, когда выяснилось, что мы опоздали туда, куда шли.

…не знаю, почему я сейчас об этом вспомнил. Ничего особенного нет в том, что Джейма увлеклась профессором Элфантом, он всегда смотрел на неё по-особенному, но я не придавал этому значения — на Джейму все смотрели, а я, как идиот, думал, значение имеет только то, на кого смотрит она. И вот теперь я пытался думать о леди Адриане, об Академии, о Ларсе, о том, как много лет назад погиб Джеймс, точнее, его тело — и о куче разных других вещей, а перед глазами упорно возникала только эта картина — Джейма, подходящая с рыжеволосому, высокому и статному мужчине, обнимающему её так… по-хозяйски. По-свойски. Так естественно, так жарко, его руки, привычным жестом скользящие от ягодиц до плеч и обратно, его…

Можно было не поверить чужим словам. Даже лицу Джеймы, впрочем, почти не отпиравшейся. Но не поверить невероятной… обыденности этих грязных ласкающих чувственных движений — нельзя. И я хотел поделиться этим с Джеймсом — и не мог.

Не мог я озвучивать всё это вслух.

"Может, и к лучшему, что она ушла? — произнёс какой-то ехидный и горький голос внутри. — Может, так проще и легче? О чем вам теперь говорить? И как? И всё будет испорчено этими воспоминаниями. Ты не сможешь их отпустить"

Знать бы только, что действительно сама, что у неё всё нормально, что…

Комендант возник на пороге, бесшумно, как призрак. Хмуро ткнул в меня пальцем, поманил за собой, я вскочил, надеясь на что-то… на какое-то чудо. Может быть, этого всего не было. Магическое воздействие, помрачающее рассудок, вызывающее галлюцинации — почему бы и нет.

На первом этаже меня ждал отец. Ждал с таким видом, словно я опять поломал себе что-нибудь в самый неподходящий момент, испортив ему прогулку.

— Что? — с вызовом спросил я, а потом вспомнил, как он смотрел на Джейму в тот самый первый момент после снятия иллюзии, и отчаянно сдержался, чтобы не дать ему в зубы. Вряд ли у меня бы получилось, впрочем, эффект неожиданности мог сработать.

И мне бы полегчало, хотя глупо выплёскивать эмоции на том, кто здесь не при чём.

Не при чём?! Если бы у них с матерью Джеймы всё бы тогда сложилось иначе…

— Это я тебя хочу спросить — "что"? — зашипел отец. — Что произошло? Какого демона здесь произошло, почему глава факультета валяется под проклятием, которое накладывал ты?! Ты с ума сошёл? Думаешь, тебе сойдёт это с рук, вы все тут с ума посходили?

— Он был в сговоре с Адрианой Сейкен, — ровно произнёс я. — Он пытался… Они пытались забрать Джейму.

— Джейму? — его взгляд изменился моментально, разительно, и я сдавил пальцы в кулаки. — Где она? Что с ней?

— Не знаю. Возможно, она ушла сама. Мы… поссорились. А возможно, её увели.

— Кто увёл?

— Эта чокнутая!

Отец склоняется голову и смотрит на меня исподлобья.

— Исключено. Её уже нашли. Мёртвой. Неподалёку от Академии.

— Но… — подготовленные слова натыкаются друг на дружку и валятся в гортань. — Но…

— Ты понимаешь, что без Джеймы некому подтвердить твои слова? Доказать, что ты говоришь правду, невозможно, доказать, что ты накладывал смертельное проклятие — легче лёгкого!

— Он жив?

— Да!

— Жаль.

— Придурок, как я должен теперь замять это дело? На что, кроме идиотизма собственного сына мне опираться?! Значит, так… Ты сейчас едешь со мной. Пока непонятно, что там и как, но если он решит обвинить тебя в чём-либо…

— Я думаю, он не будет меня ни в чём обвинять.

— Ах, "ты думаешь"! Это всё меняет, конечно! Идём.

Я собирался категорически отказаться. Но передумал внезапно: а вдруг… вдруг я услышу то, что так хочу услышать. Что Джейма тут не при чём.

Магия, галлюцинации, приворот, прочие детские сказочки.

— Анна! — внезапно вспоминаю я. — Анна она была там, она…

— Никто не будет допрашивать призрака, её слова не имеют никакой ценности!

— Джейму надо найти.

— Найдём, — говорит отец. — Но не сейчас. Сейчас моя первоочередная задача — ты!

— Леди Сейкен была тут. Они разговаривали с Элфантом. Он убивал магов!

— Ты их видел?

— Слышал.

— Тебе никто не поверит. Ты вообще был под воздействием печатей!