– Спокойно, мой мальчик, – улыбнулся Гибсон из тени и похлопал меня по плечу. – Не забывай, я знал Алистера, когда тот был еще юношей. Смерть отца потрясла его. Лорд Тимон был добрым человеком, но вел разгульный образ жизни. Алистер боялся стать таким, как он, равно как и ты боишься стать таким, как Алистер.

– Я его не боюсь.

– Разумеется. – Схоласт снова улыбкой нарушил положенную ему сдержанность. – Ты боишься себя.

Он сделал два шага назад и ткнул меня тростью в грудь:

– А? Ты смотришь в зеркало, видишь свои глаза и опасаешься, что стал им. Но это опасение и делает тебя похожим на него. Он боялся повторить судьбу твоего деда. Выходит, эта жилка, эта черта у вас общая.

Он развел указательный и большой пальцы на миллиметр и посмотрел вверх, на следующий лестничный пролет:

– Может, заберемся на стену?

Когда мы поднялись по винтовой лестнице круглой башни и вышли на крепостной вал, он произнес:

– Однако у вас есть одно существенное различие.

– Какое же?

– Ты не одинок. Алистер всегда был один. Твоя мать не хотела за него замуж. Их поженили, когда они были совсем юными, и для Алистера это стало ударом, хотя он никогда этого не показывал. Его отца убили, его мать поселилась затворницей в Обители Дьявола и больше не покидала башню. Друзей у него не было. – Гибсон умолк на секунду, потом добавил: – А у тебя есть доктор.

Я улыбнулся и остановился над водой, как мы тысячу раз делали и здесь на Колхиде, и прежде на Делосе.

– Валка, – произнес я, не в силах сдержать кривую улыбку.

Под нами воды хранилища плескались о подножие холма. Я видел рыбачащих с пирса братьев ордена. Глубоко внизу несли свой мрачный дозор атомные бомбы Тора Арамини, следя, чтобы зло не вырвалось из архива Гавриила, где оставалась Валка.

– Адриан, не потеряй ее, – сказал Гибсон тоном, какого я прежде от него не слышал. Привычной умиротворенности как не бывало; со мной как будто говорил не Тор Гибсон, а некто иной, еще более старый. – Мы живем в других людях. Они не дают нам утратить человечность.

– Не потеряю, – тепло улыбнулся я старику. – И тебя тоже.

Я смотрел на Гибсона, поражаясь серьезности и эмоциональности, вдруг появившейся в его знакомом голосе. Но я видел того же схоласта, которого давно знал, и впервые отважился спросить:

– Кем ты был прежде?

– До того, как меня приняли в орден? – уточнил Гибсон.

Он окинул взглядом водохранилище, и я подумал, что он не ответит.

– Какая разница? Я тот, кого ты видишь.

– Для меня это важно, – сказал я, взяв его за руку.

Гибсон не шевелился, лишь повернул голову к заходящему солнцу и полоске света между Атласом и горизонтом.

– Нет. Не важно. – Он повернулся ко мне с улыбкой. – Может, в другой раз.

Мы долго стояли в тишине. Вдали кричали чайки, напоминая о детстве, и пусть небо было чужим, воздух здесь казался таким же. Возможно, Гибсон был прав. Стоя рядом со стариком над водой, я вновь чувствовал себя мальчиком на крепостном валу Обители Дьявола, в день, когда сэр Феликс пометил Гибсона за соучастие в моем побеге.

«Семечко и дерево», – подумал я.

Может, так и есть. Может, мы с тем мальчиком в самом деле не столь отличаемся друг от друга.

– Жаль, что тебя не отпустят с нами на Фессу, – сказал я без предисловий.

Гибсон поставил трость между изъеденными эрозией крепостными зубцами и прислонился к стене.

– Мне тоже, мой милый мальчик. Мне тоже. Но я больше никогда не покину этот атенеум.

– А если я затребую твои услуги? – предложил я.

Востребование позволяло схоласту оставить обитель. Варро и другие схоласты, служившие за пределами атенеумов, получали такой документ.

– Арриан не подпишет запрос, – ответил Гибсон. – И правильно сделает. Годичный отпуск на острове – недостаточно веская причина, чтобы приостанавливать действие моих клятв.

Он был прав.

– Не бойся, – похлопал он меня по плечу. – Я дождусь твоего возвращения.

Пусть моей судьбой был Гододин, история моя заканчивается на Фессе.

Как и каменистые южные земли Эмеша, острова Севраст на Колхиде возникли в результате деятельности давно потухших вулканов. Неровные скалистые клочки земли выступали из моря, словно зубы древнего дракона. На многих островах рассыпались городки и рыбацкие деревни, и лишь Фесса – широкий, поросший мхом полумесяц с пляжем из черного песка – оставалась необитаемой и держалась особняком, в сторонке от остальных.

Местные звали остров просто Скала, из-за серых утесов, возвышавшихся на том берегу, что был обращен к другим островам архипелага. Залив с этой стороны кишел отмелями и подводными косами, о которые вдребезги могли разбиться рыбацкие джонки. Однако с другой стороны – дальней – кончики полумесяца обнимали просторную гостеприимную гавань. Над пляжем росли рощи незнакомых мне деревьев, покрытых желто-зеленой листвой, а вдали от кромки воды на сваях стояли белые домики. Мои люди приобрели их на торговом корабле консорциума, зависшем одно время на орбите, привезли сюда и собрали.

– Лучше бы я остался в городе, – жаловался Александр. – Там хотя бы цивилизованно… если можно так выразиться.

– Ничего, зато подышишь свежим воздухом, – проворчал сзади Паллино. – Я вот рад, что наконец увижусь с Эларой. Не бывал на «Тамерлане» пять месяцев. Мужчина не может столько времени оставаться один. Найди себе местную девушку, о которых так много говорят. Они наверняка в жизни не видели живого принца.

– Плебейку?!

Александра перекосило так, будто Паллино предложил ему переспать с кобылой.

– Ага, плебейку, – ответил хилиарх. – Парень, что плохого в плебейках? Я вот тоже бывший плебей.

Принц почувствовал, за что можно зацепиться, и быстро нашелся с отговоркой:

– Ну, с тобой я тоже спать не собираюсь.

Доран и солдаты ухнули.

– Сказал как отрезал! – ухмыльнулся Паллино. – Молодец, парень, быстро учишься!

Александр тоже заулыбался.

Я помню, что наша комната была крошечной. Белые стены, пол и потолок напоминали о корабельной медике. С «Тамерлана» привезли кое-что из наших с Валкой вещей. Простыни, журнальный столик, стул и кресло, несколько комплектов одежды. Мой античный вкус схлестнулся с утилитарной белизной, заставив вспомнить лагерь сэра Эломаса в Калагахе.

Когда я рассказал об этом Валке, она обняла меня:

– Будем надеяться, что здесь все закончится иначе.

Немного побыв наедине, мы отправились в лагерь. «Тамерлан», не выполнявший на орбите никаких задач, был вверен запасному экипажу под управлением коммандера Родерика Халфорда – надежного и ответственного офицера. Я не был с ним близко знаком, но его действия спасли нас во время нападения пиратов на «Тамерлан» у Нагапура. Он был более чем способен справиться с кораблем на орбите прекрасно защищенной планеты.