самом деле Берт Грин ничем не отличался от нее, Джой Хейсек или даже Мэрилин Делуки. Как только Фрэнк начинал добиваться своего с кем угодно, в чем угодно, он, казалось, проявлял все больше и больше контроля, пока, наконец, не навязывал свою волю во всем. Было в нем что-то, что не позволяло людям ему отказать.

После трех неудавшихся встреч, когда «киллеры» не явились, Делука был очень напряжен, «как готовая разжаться пружина», он настолько хотел «кому-нибудь, неважно кому, причинить боль», что даже Патрисия почувствовала угрозу. Как и в случае с отцом, она не могла всерьез поверить, что Делука причинит ей боль. Делука, как и когда-то отец, один раз ударил ее после начала совместной жизни в ее квартире, но Патрисия признала, что она сама «начала», толкнув его во время спора из-за Майкла. Патрисия снова пыталась убедить Делуку, что привычка Майкла на него пристально смотреть была детской причудой и что Майкл не способен участвовать в «заговоре» против Делуки. Спор перерос в толчок и пощечину. Патрисия вышла из квартиры. Одна пошла в паб «Оливер», специально заговорила с одним из завсегдатаев, молодым парнем по имени Кирк, и пошла к нему домой. Это был единственный раз, когда она почувствовала, что действительно «изменяла Фрэнку», единственный раз, когда она занималась с кем-то сексом – в конце концов, с Эндрю Харпером она никогда не спала, – кроме как по приказу Делуки или в его интересах, как в случае с Романом и Лэнни. Это был ее способ отплатить ему за пощечину – но, как она также понимала, это, как и возобновление ею отношений с родителями, символизировало тот факт, что она медленно, но явно пыталась выйти из сферы влияния Фрэнка Делуки.

Вторник, 4 мая. Делука уехал с работы и по дороге домой остановился взять жареной курицы в «Кентукки Фрайд Чикен». Когда он приехал, Патрисия уже была дома. Она провела все эти три дня в поисках работы, взяв машину у матери один раз, а не в каждый из этих дней. Делука был расстроен, и он не подозревал, что она взяла «Олдсмобиль», он хотел, чтобы она не имела ничего общего со своей семьей, в особенности с отцом. Патрисии пришлось несколько раз заверить его, что виделась она только с матерью, а не с отцом или Майклом, которые были в «заговоре» против него.

После того, как они съели курицу, Делука сказал:

– Мне нужно расслабиться. Пойдем и найдем кого-нибудь, с кем можно повеселиться.

У Патрисии сложилось отчетливое впечатление, что ее проверяют.

– Хорошо, – без возражений согласилась она. Это, как она поняла позже, скорее всего было ошибкой, Фрэнк знал, что эта часть их отношений ей не нравится, и, должно быть, отнесся к ее услужливой готовности пойти ему навстречу с большим подозрением. Потом это превратилось в войну нервов, и ни один из них не отступил.

Они пошли в торговый центр «Йорктаун», где Делука небрежно сделал предложение выбранному наугад молодому человеку. Делуке невероятно везло с незнакомцами, в особенности после того, как он указывал им на Патрисию. В барах, торговых центрах, в глазах обслуживающих «Уолгрин» продавцов он был само обаяние. Конечно, помогало и то, что торговал он первоклассным товаром.

На обратном пути Делука остановился, чтобы купить квинту виски, а Патрисия купила пакет молока, чтобы расплатиться с соседом. Их новый знакомый, чье имя Патрисия вообще не помнит, ждал их в машине.

Только когда они вернулись домой и Делука наливал «Канадиан клаб», Патрисия призналась себе, что, как всегда, она очень аккуратно загнала себя в угол. И, как всегда, ей это не понравилось. При ближайшем рассмотрении ей показалось, что мужчина, которого выбрал Фрэнк, был не слишком чистоплотен. Не то чтобы он был грязный, но у него были грязные ногти, и Патрисия внезапно, без очевидной причины, стало совершенно ясно, что у него неприятный запах изо рта. Нервы у нее начали давать сбои, она пошла в ванную и приняла несколько таблеток валиума – «минимум три, может, четыре», – силы их воздействия она не знала, все, что она к тому времени знала, так это то, что две таблетки на нее больше не действовали. Вернувшись в гостиную, она выпила половину коктейля, приготовленного для нее Фрэнком.

Пока Патрисия ждала, что транквилизаторы изменят ее настроение, она решила, что не собирается этого делать. Позже она не могла сказать, чем именно была вызвана эта решимость, скорее всего, это была «сумма многих причин», кульминацией которой, скорее всего, стало то, как Делука и незнакомец улыбаются друг другу, как два подростка, вместе разглядывающие порнографический журнал. «Чертовы стервятники, – подумала она, – ждут, чтобы ее сожрать». Несмотря на таблетки, гнев охватывал ее все сильнее.

– Дорогой, я лучше выведу Дьюка на прогулку, – сказала она Делуке. – Чтобы он нас потом не беспокоил.

– Хорошая идея, – сказал Делука.

В спальне Патрисия сунула ключи от машины матери в карман пальто. Она не могла взять сумочку, стоявшую на кухонном столе, потому что Делука понял бы, что она задумала. Взяв поводок, она пристегнула его к ошейнику Дьюка и ушла. За дверями квартиры она заставила большую собаку лечь и прошептала:

– Жди!

Патрисия быстро пошла по коридору к лифту. Дьюк, привыкший заходить с ней в лифт, побежал к ней. Патрисии пришлось тащить его обратно в коридор, а потом бежать к прибывшему лифту. Как бы то ни было, закрываясь, двери едва не задели нос Дьюка, потом, спускаясь, Патрисия слышала, как он лает. «Если Фрэнк ее поймает, думала она, он выбьет из нее все дерьмо». Она задрожала.

Не заботясь о том, кто ее увидит, Патрисия из здания побежала туда, где была припаркована машина матери. Она не чувствовала себя в безопасности даже после того, как уехала.

Двери ей открыл Майкл.

– Привет, милый, – сказала Патрисия. – Где папа?

– Папа, это Патти, – сказал, поднимаясь по лестнице, Майкл.

В коридоре Патрисия села на лестницу, ведущую на нижний уровень. Отец с газетой в руке смотрел на нее сверху вниз с уровня гостиной. К нему в своем халате подошла Мэри. Патрисия заплакала.

– Я разберусь с этим, – сказал Фрэнк Коломбо, передавая газету жене.

– Ты, – сказал он Майклу, – иди в свою комнату и оставайся там.

Фрэнк Коломбо в носках спустился по верхней лестнице и сел на нижнюю ступеньку рядом с коридором. Теперь Патрисия рыдала как ребенок – так, как она плакала на заднем сиденье полицейской машины после ареста за мошенничество с кредитными картами. Отец взял ее руку в свою и