тону

этой

Пустоте

приди

помоги мне

Д = ы = ш = а = т = ь

Потому

Что

Я

Ис

Сыхаю

Без Тебя

Хосе Куаутемок Уистлик

твой

Я собиралась отвезти Даниелу на конный спорт, и тут зазвонил телефон. Мы опаздывали: урок начинался в четыре, а было уже без четверти. Я ответила по дороге к машине. Звонил Педро. «Привет», — сказала я. «Марина, включи Тринадцатый канал, прямо сейчас», — велел он. Я подумала, он шутит: «У тебя там интервью берут, что ли?» — «Включай давай, пока не закончились новости», — велел он очень серьезно. Я сказала Даниеле, чтобы подождала меня у машины, и побежала на кухню, где домработницы смотрели по маленькому телевизору сериал. Извинившись, я переключила канал. Показывали Восточную тюрьму, снятую с вертолета. Несколько заключенных в масках грозили вертолету кулаками. Некоторые флигели горели. Репортер рассказывал: «К настоящему моменту есть сведения как минимум о пятнадцати погибших. Власти оцепили тюрьму, и ожидается, что силы полиции скоро пойдут на штурм, чтобы обезвредить взбунтовавшихся заключенных».

Я окаменела у телевизора. Меня чуть не вырвало. Я десятки раз видела репортажи о бунтах в тюрьмах. Кадры, на которых родственники толпились у входа и требовали хоть какой-то информации о своих близких. Лица их искажала неуемная тревога. Наверное, и у меня стало такое лицо, потому что одна няня быстро подставила мне стул: «Садитесь, сеньора». Я узнавала знакомые места: дворы, зону посещений, аудитории, библиотеку, флигель супружеских свиданий. Многие из них полыхали огнем.

Я вышла из кухни. Незачем прислуге видеть мое волнение. Заперлась у себя в кабинете и набрала номер Кармоны: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Ну и заварушка ему досталась. Всего несколько дней назад вступил в должность и уже вынужден переживать худший из кошмаров, который только может выпасть на долю директора тюрьмы. Сердце бешено билось. Как там Хосе Куаутемок? А если он погиб? Впервые я на себе ощутила, как новости банализируют цифры. Про людей говорят, как про числа, словно смерть — исключительно факт статистики. Среди этих пятнадцати погибших могли оказаться мои знакомые с обеих сторон — и надзиратели, и заключенные. Насилие ворвалось в мою жизнь в самый неожиданный момент.

Нет, не может быть, чтобы с Хосе Куаутемоком что-то случилось. Как я буду жить, если он среди этих погибших? Я не смогу простить себе своего малодушия. Я даже не помню, какие последние слова он мне сказал. Черт, какие же? Мы воспринимаем жизнь как нечто само собой разумеющееся, но вот ударяет молния и разбивает нашу уверенность вдребезги.

Я попросила шофера и одну из нянь отвезти Даниелу на занятие. Шофер мигом сорвался с места. Тереса, новая няня, осталась стоять в дверях. «У вас там кто-то близкий сидит? Вы так разволновались», — сказала она. «Я ездила туда со своими друзьями Педро и Хулианом. Они там ведут уроки», — ответила я как можно суше. Не хотела, чтобы она догадалась об истинных причинах снедавшего меня беспокойства. «Вы, наверное, там кого-то знаете?» — спросила она. Мне не понравилось, в каком направлении развивался разговор. «Да, я много кого там знаю. Поэтому и тревожусь». Она немного помолчала. «А Элеутерио Росаса случайно не знаете?» Нет, имя незнакомое. «А что, Тереса?» — «Он муж моей двоюродной сестры. Его посадили за кражу. А он такой недотепистый. Я боюсь, что с ним что-то сделают». Я подошла к ней и обняла. Она заплакала мне в плечо. Я никогда не думала, что могу так сблизиться с домработницей. И вот мы обе жаждем узнать имена погибших в мятеже. Обе страдаем от боли, которую ни один человек моего круга понять не способен.

Я принялась скакать с канала на канал в поисках новой информации. Ничего. Сериалы, конкурсы, исторические документалки. По новостным каналам — занудные интервью с политологами. Схватила компьютер, загуглила. Большинство сайтов копировало первую новость, переданную три часа назад одним новостным агентством. Репортер на вертолете все это уже рассказывал. Зато есть фотографии. Зэки, с голым торсом или в майках, угрожающе выстроились на кровлях. Лица закрыты масками. Даже с высоты видны сжатые до белизны костяшек кулаки, злобные взгляды, решительные жесты. Я нашла фото с четырьмя трупами надзирателей, в том числе того радушного молодого человека, который в первый раз вел меня на свидание с Хосе Куаутемоком в общей зоне. Он лежал на спине в луже крови. Я зажмурилась от ужаса. Добрый, милый парень, один из лучших людей из всех, с кем я познакомилась в тюрьме. Он не заслуживал смерти.

Превозмогая страх и омерзение, я продолжала листать фотографии. Мне нужно было убедиться, что на них нет неподвижного тела Хосе Куаутемока. Большинство были смазаны, потому что делались в разгар драки. Статистика погибших, видимо, как раз и основывалась на этих фото, снятых на телефон и загруженных в Сеть самими надзирателями. Попадались искалеченные тела, обезображенные лица. Настоящая бойня.

Я два часа сидела в интернете. И все это время без конца названивала Педро и Хулиану. Хулиан волновался не меньше моего. Они решили приехать ко мне. Мы втроем засели в кабинете и стали дальше прочесывать интернет. Мало-помалу вырисовывались подробности. Группа заключенных начала протестовать в столовой, в шесть утра. Охрана попыталась разогнать их слезоточивым газом, и тогда грянула буря. У зэков оказалось полно оружия разного калибра. Три часа спустя тюрьма была целиком под их контролем. Мятежникам удалось прорвать кордоны безопасности и проникнуть в офисы начальства. Судьба Кармоны и прочих чиновников оставалась неизвестной.

Мы услышали приближающиеся голоса детей. Педро захлопнул ноутбук. «Ты чего?» — удивилась я. «Мы уже с ума сходим. Нужно отдохнуть». Я возмутилась: «Там ведь любовь всей моей жизни!» И сама удивилась своим словам. «Любовь всей моей жизни» — такое сильное утверждение сложно переварить. «Не пори чушь, — отрезал Педро. — Иди и займись детьми. Как появятся новости, мы тебе сообщим». Он был прав. Нужно заняться детьми, сделать с ними уроки, накормить ужином.

Они бросились ко мне с объятиями. Бедняжки, считают меня лучшей мамой на свете, а на самом деле я ходячая катастрофа с атрофированным материнским инстинктом. Я велела им надеть пижамы.