Задумка сработала, хоть я в это не очень-то и верил. Стоило лишь коснуться «крокодильчиками» клемм энергобатареи, как по двери весело побежал ярко-синий химический огонек, оставлявший за собой потеки расплавленного скотча и явственную борозду в пластике створки. Процесс занял считаные секунды, но и этого мне хватило, чтобы словить яркого «солнечного зайца», еще с полминуты плясавшего перед глазами – и поляризованное забрало не спасло. Вернее, как раз спасло, без него бы я так легко не отделался. Вот кто бы мог предположить, что оптический фильтр шлема не справится со вспышкой от банальной «горючки»? Уж точно не я… Громко обкладывая самого себя отборной бранью, я добрел до переборки и принялся оценивать последствия проделанной работы.

Как и следовало ожидать, горючего порошка из одной «глушилки» не хватило, чтобы прожечь створку насквозь, но в крепчайшем пластике красовалась выплавленная канавка, повторявшая давешний контур из скотча. И это хорошо – в некогда монолитной и равномерной двери теперь, как минимум, появились концентраторы напряжения. Бронепластик, по сути, ничем не лучше стекла, такой же хрупкий, если знать, куда приложить силу. Я теперь знал, а потому без колебаний обрушил на дверь тяжелый пинок, не пожалев для этого дела энергии и активировав усилитель. Первый удар переборка выдержала, равно как и второй с третьим. А вот от четвертого громко хрустнула и покрылась трещинами – само собой, внутри выплавленного контура. Следующий толчковый маэ-гери пробил дверь насквозь, и моя нога застряла в дыре. К счастью, сапог не позволил острым пластиковым «щепкам» располосовать икру, и я, шипя сквозь зубы, легко освободил конечность, попутно выломав хороший кусок переборки. Вскоре в изуродованной двери уже красовался большой лаз, в который я и протиснулся, оказавшись непосредственно в смотровом «пузыре».

Первое, что бросилось в глаза, – яркий утренний свет, легко проникавший сквозь двухметровую толщу воды. Свирепствовавший накануне шторм не стал исключением из правил, к исходу суток сошел на нет, и воцарилась обычная для здешних широт солнечная погода. Что не могло не радовать.

Крытый переход от купола лаборатории последнюю треть шел под небольшим уклоном, градусов так десять-пятнадцать, поэтому часть коридора непосредственно вместе с «капсулой» из все того же бронепластика, только прозрачного, лежала ниже уровня моря. Собственно, именно по этой причине переходной «рукав» и был перегорожен герметичной переборкой – типовой проект, и этим все сказано. И плевать, что вода, случись ей проникнуть внутрь «пузыря», дальше десятка шагов от двери не продвинется – по стандарту положено, и точка. Впрочем, не о том у меня сейчас голова болеть должна…

Так вот, оказавшись в вожделенном «пузыре», я вновь чуть было не потерял самообладание – на этот раз от одуряющей близости свободы. Предстояло еще пробиться сквозь очередную преграду, но тут проблем не возникло вовсе – уже испытанный способ не подвел. Прозрачная стенка плавилась столь же хорошо, как и давешняя переборка, разве что теперь пришлось торчать в непосредственной близости от «вышибного заряда», поэтому я загодя озаботился поляризацией забрала, да еще и глаза крепко зажмурил. Пластик выдержал, даже вода не смогла отыскать хотя бы мельчайшее отверстие, но я по этому поводу не переживал: загерметизировав скафандр, от души саданул ногой. На сей раз хватило одного удара – оконтуренный кусок под напором воды разлетелся на множество длинных осколков, и внутрь «пузыря» с ревом хлынул мощный поток. Я едва успел отскочить в сторону и уцепиться за поручни, окаймлявшие «колбу» по периметру примерно на высоте пояса, и в таком положении благополучно дождался полного затопления помещения. Проскользнуть в дыру и вынырнуть на поверхность не составило труда, и, едва оказавшись над водой, я сорвал шлем и восторженно заорал от избытка чувств.

Система тау Кита, планета Нереида,

22 февраля 2538 года, утро

Эйфория продлилась недолго – броня, хоть и не слишком тяжелая, плавучести не прибавляла, и я поспешил выбраться из воды. Едва я ступил на твердую почву, с трудом забравшись на круто обрывавшийся берег, как мне в ноги со всей дури врезался странный черно-рыжий ком, в котором я с немалым удивлением распознал Петровича. Кот всем своим видом выражал бурную радость от встречи: терся о сапоги, одновременно нарезая вокруг меня круги, и урчал, заглушая шум мелких волн и шорох песка под ногами. Присев на корточки, я схватил напарника за щекастую морду и пристально уставился ему в глаза:

– Все, браток, успокойся! Я цел. Отбой тревоги.

Петрович обличающе мяукнул, одновременно переправив мне сложный мыслеобраз, дескать, ни фига себе отбой! А кто целую ночь в подземелье проторчал, оставив его, сирого и убогого, в полном одиночестве? А он, между прочим, волновался!..

– Я тебя тоже люблю!

Потрепав напарника по загривку, я легонько наподдал ему по заду ладонью – нечего прохлаждаться. Первым делом хотя бы осмотреться, а дальше уже думать будем. Этим я и занялся, загнав кота на крышу эллинга с задачей наблюдать за окрестностями. Петрович возбухал было, но быстро смирился со своей незавидной участью и легко забрался на верхотуру, пустив в ход когти. Причина его недовольства была предельно проста: как я и предполагал, загадочные боевики вкупе с предателями-Охотниками убрались с острова еще затемно, и сейчас здесь, кроме нас двоих, были разве что местные чайки, облюбовавшие под гнездовья противоположные от поселка стороны скал. Однако порядок есть порядок, и я остался непреклонен.

Мазнув рассеянным взглядом по плотным завалам раздробленного мусора на месте купола лаборатории, я все же решил начать осмотр с эллинга – тащиться в противоположный конец поселка не хотелось. К тому же в данный момент наиболее актуальным был вопрос транспорта, то есть опять же следовало заглянуть в хорошо защищенный от водной стихии ангар. Что я и сделал, решительно утопив внешнюю створку шлюза в стене. Если мне не изменяет память, вчера в проеме лежал труп кого-то из техников, блокируя дверь ногами, так что я не слишком удивился, обнаружив оный в тамбуре: кто-то небрежно заволок его сюда, надо думать, для того лишь, чтобы шлюз закрыть. К немалому моему облегчению, это оказался не Иваныч, а молодой парень, появившийся на острове лишь в эту смену, я его и не знал толком. Мельком подивившись неведомо откуда взявшемуся цинизму, я оттолкнул в сторону внутреннюю переборку и оказался непосредственно в эллинге. Одного беглого взгляда на его содержимое хватило, чтобы я в сердцах выдал трехэтажное: оба катера были затоплены и восстановлению не подлежали. Почесав задумчиво затылок – вернее, затылочную часть шлема, который я нахлобучил на голову, не герметизируя броню и откинув забрало, – я занялся более вдумчивым осмотром.

Результат был неутешительным. Глубина эллинга не превышала трех метров, но и этого с лихвой хватило: из воды торчали лишь верхушки обтекателей с монтажными площадками – ага, теми самыми, на которых Петрович любил валяться. Неведомые боевики к делу отнеслись ответственно и расстреляли суденышки из «вихрей», о чем свидетельствовали множественные рваные дыры в районе рубки. А потом еще и борта прожгли ниже ватерлинии. Пробоины с оплавленными краями чуть ли не метр в поперечнике скорее всего, использовались термические заряды, вроде тех, которыми всевозможные спасатели переборки и перекрытия вскрывают. Достать их много легче, чем армейские вышибные заряды, а мощности за глаза – горят медленно, но при этом прожигают даже металлокерамику, что уж про обычный усиленный пластик говорить! Заделать дырины собственными силами нечего было и думать. Правда, радовал тот факт, что в остальном корпуса остались целыми, так что можно было попытаться обыскать каюту «тройки» – авось хоть вооружиться получится. Но это чуть позже, когда общую картину составлю.