— Эй, я ведь с тобой говорю!

Он ударил трицератопса по спине утыканной гвоздями битой, потом еще раз. Из ран потекла кровь. Влажные глаза животного закрылись в безмолвном страдании. Мистер Вежливое Обращение взмахнул битой для нового удара, его стиснутые зубы хищно оскалились.

— Перестаньте его бить, мистер! — крикнул Дэви Рэй.

Решительный голос Дэви звякнул сталью.

Бита замерла в верхней точке.

— Что ты сказал, парень?

— Я сказал, перестаньте его бить, — повторил Дэви. — Пожалуйста. Зачем такая жестокость?

— А затем, — ответил мистер Вежливое Обращение. — Может быть, это и жестоко, но доставляет мне удовольствие. К тому же он просто не понимает другого обращения.

И хозяин балаганчика ударил зверя в третий раз, изо всех сил.

Я увидел, как сжалась рука Дэви, раздавив остатки батончика.

— С меня хватит, — сказал Джонни.

Развернувшись, он направился мимо нас прочь от загона, к выходу из трейлера.

— Давай, Дэви Рэй, пойдем, нам пора, — сказал я своему приятелю.

— Его нельзя бить, — повторил Дэви Рэй. — Это несправедливо.

Мистер Вежливое Обращение вырвал биту из шкуры животного и повернулся к нам. С гвоздей стекали капли крови.

— Такого редкого зверя, как этот динозавр, нельзя держать в клетке в куче дерьма.

— Мне кажется, парень, ты уже насмотрелся на свои пятьдесят центов, — проговорил хозяин балагана.

Его голос звучал устало, на лбу блестели капли пота. Похоже, бить трицератопса бейсбольной битой было нелегко: ведь каждый раз, когда гвозди втыкались в шкуру, приходилось с усилием выдирать их обратно. Поработав битой, хозяин, как видно, дал выход своей злобе и немного остыл.

— Давайте, деревенщина, пора вам двигать домой, — сказал он.

Но Дэви Рэя не так-то просто было унять. Его глаза напомнили мне пару горящих углей.

— Послушайте, мистер, вы хоть понимаете, что оказалось у вас в руках?

— Понимаю. Ходячий мешок с дерьмом. Хочешь купить его у меня? Черт, я уступлю его тебе со скидкой. Пусть твой папаша принесет мне пять сотен долларов, и я выгружу его у вас на дворе. А там делай с ним что хочешь: можешь даже брать его с собой в кроватку.

Однако Дэви Рэй не внял его призыву.

— Его нельзя бить, — упрямо повторял он. — Это жестоко и несправедливо. Нельзя ненавидеть кого-то только за то, что он живой.

— Да что ты вообще можешь знать? — фыркнул мистер Вежливое Обращение. — Такой сопляк, как ты, еще ничего не знает о жизни! Поживи еще хотя бы лет двадцать и нахлебайся с мое этого вонючего мира, а потом приходи ко мне и учи, что хорошо, а что плохо!

Далее Дэви Рэй сделал нечто странное. Он бросил остатки своего батончика за ограду загона, прямо в грязь, под самую носатую морду трицератопса. Сласть упала в отвратительную жижу с легким хлопком: плоп. Трицератопс даже не сдвинулся с места, плотно закрыв глаза тяжелыми веками.

— Эй, ты! Не смей ничего бросать за загородку! Вам всем пора выметаться — представление окончено!

Я заторопился к выходу.

Услышав за собой хлюпающий звук, я обернулся и увидел, как трицератопс, опустив морду, сгреб лакомство вместе с жидкой грязью, работая своей пастью, как живой бульдозер. Сделав несколько жевательных движений, зверь запрокинул голову, позволив навозной жиже стечь в желудок.

— Давайте выметайтесь! — снова подал голос мистер Вежливое Обращение. — Я закрываюсь.

Трейлер затрясся. Трицератопс снова поднимался на лапы, словно древний болотный дуб. Могу поклясться, что на моих глазах он высунул изо рта, заляпанного комками грязи, здоровенный язык цвета ржавчины и размерами не меньше обеденной тарелки и облизнул остатки угощения. Потом, повернув голову с обрубками рогов в сторону Дэви Рэя, трицератопс неуклюже двинулся вперед.

Он напоминал танк, набиравший ход. Перед самой железной загородкой зверь наклонил голову, и его плотная костяная масса врезалась в железо с грохотом, напоминавшим усиленный во много раз треск столкнувшихся футбольных шлемов. Затем, отступив назад на три шага, трицератопс возбужденно фыркнул и снова ударил головой в железные прутья.

— Эй, эй! Что еще за шутки! — заорал вне себя от ярости мистер Вежливое Обращение.

Трицератопс снова бросился вперед, скользя лапами в жидкой грязи. Его неимоверная сила внушала благоговейный ужас, под слоновьей кожей перекатывались бугры здоровенных мышц, от содрогания которых в страхе разлетались мухи. Железные прутья загородки, заскрипев, прогнулись вперед, болты начали со скрежетом вылетать из своих гнезд.

— Прекрати биться, сволочь паршивая! Прекрати сейчас же!

Мистер Вежливое Обращение принялся изо всех сил колотить трицератопса битой, и во все стороны полетели брызги крови. Но зверь, не обращая никакого внимания на удары, вновь отступал назад и с неумолимой настойчивостью бросался на загородку; насколько я понимал, он хотел вырваться наружу и уйти вместе с Дэви Рэем.

— Сволочь, сукин сын! Старый поганый идиот! — орал вне себя от ярости владелец фургона.

Бейсбольная бита раз за разом поднималась и обрушивалась вниз. С глазами дикими от ярости, хозяин оглянулся на нас:

— Выметайтесь сейчас же! Это вы его довели!

Схватив Дэви Рэя за плечо, я рывком выдернул его за занавес. Мы вместе сбежали вниз по лесенке, слыша, как скрипят болты, не выдерживая напора огромной туши. Трейлер раскачивался подобно чертовой колыбели — я понял, что трицератопс впал в ярость. Выбравшись наконец из трейлера, мы увидели Джонни, стоявшего с подветренной стороны, и Бена, который, спрятав лицо в ладонях, сидел на перевернутом ящике из-под прохладительных напитков.

— Он пытается вырваться на свободу, — сказал Дэви Рэй, и мы обратили взоры к трейлеру, который продолжал трястись, дребезжать и раскачиваться. — Видел, что творится?

— Да, — ответил я. — Трицератопс разошелся не на шутку.

— Бьюсь об заклад, что раньше он никогда не пробовал карамельных батончиков, — объяснил мне Дэви. — Ни разу за всю свою жизнь. «Зеро» понравился ему точно так же, как нравится мне, вот в чем дело. Господи, да у нас дома целая коробка этих батончиков — вот где ему было бы раздолье!

Не до конца уверенный в том, что именно восхитительный вкус карамельных батончиков оказался виной случившемуся, я все-таки ответил:

— Да, точно.

Мало-помалу трейлер перестал ходить ходуном. Через несколько минут сам мистер Вежливое Обращение появился на ступеньках своего заведения. Его одежда и лицо были забрызганы каплями грязи и жидкого помета. Мы с Дэви затряслись, пытаясь сдержать смех. Мистер Вежливое Обращение задернул занавес, закрыл дверь и навесил на нее замок с цепью, который запер на ключ. Потом, обернувшись, заметил нас и немедленно взорвался:

— Я, кажется, сказал, чтобы вы убирались отсюда! Валите, пока я вам не…

С этими словами злобный хозяин двинулся в нашу сторону,