Прежде чем Геральт с Лютиком добрались до Вязова, импришлось отказаться от массы заманчивых предложений, например, астролябии,жестяной трубы, комплекта столовых приборов, украшенных гербом рода Франгипани,акций медного рудника, баночки пиявок, обшарпанной книги с названием «Чудомнимое, оно же — Голова Медузы», пары белых кроликов, эликсира, повышающегопотенцию, а также — в порядке совмещения — не шибко молодой, не шибко худой ине шибко свежей женщины.

Чернобородый краснолюд до невозможности нахально пыталсявсучить им дешевенькое зеркальце в рамке из томпака, долдоня, что это-де,волшебное зеркало Кабускана, когда вдруг брошенный камень выбил у него товар изрук.

— Паршивый кобольд! — заорал, убегая, босой игрязный беспризорник. — Нелюдь! Козел бородатый!

— А чтоб у тебя кишки сгнили, говно человечье! —зарычал краснолюд. — Чтоб сгнили и через задницу вытекли! Людипосматривали в угрюмом молчании.

* * *

Квартал Вязово протянулся вдоль озера, у залива, среди ольх,плакучих ив и, конечно же, вязов. Здесь было гораздо тише и спокойнее, никтоничего не покупал и не желал продать. От озера тянуло ветерком, особенноприятным после душного и смрадного, полного мух города.

Корчму «У Вирсинга» искать пришлось недолго. Первый жепрохожий указал ее не задумываясь.

На ступенях увитого горошком и дикой розой крылечка, поднавесом, обросшим зелененьким мхом и облепленным ласточкиными гнездами, сиделидва бородатых краснолюда, потягивающих пиво из прижатых к животам кубков.

— Геральт и Лютик, — сказал один и приветственноотрыгнул. — Долго же вы заставляете себя ждать, паршивцы. Геральт слез слошади.

— Привет, Ярпен Зигрин. Рад тебя видеть, Золтан Хивай.

* * *

Они были единственными посетителями корчмы, крепко пропахшейжарким, чесноком, травами и чем-то еще — неуловимым, но очень приятным. Сиделиза массивным столом у окна с видом на озеро, которое сквозь подкрашенные стеклав свинцовых переплетах выглядело таинственно, привлекательно и романтично.

— Где Цири? — без вступлений спросил ЯрпенЗигрин. — Неужто…

— Нет, — быстро прервал Геральт. — Приедетсюда. Вот-вот. Ну, бородачи, рассказывайте, что у вас слышно.

— Ну, не говорил я? — насмешливо бросилЯрпен. — Не говорил я, Золтан? Возвращается с края света, где, если веритьслухам, бродил по колена в крови, истребляя драконов и повергая в прах империи,а нас спрашивает, что у нас слышно. Одно слово — ведьмак.

— Ага, — подхватил Золтан Хивай. — Ведьмак,он и в Вызиме ведьмак.

— Чем это тут, — вставил Лютик, — так вкуснопахнет?

— Обедом, — сказал Ярпен Зигрин. — Мяском.А-ну, Лютик, спроси: откуда, дескать, у вас мясо?

— Не спрошу, потому что знаю эту шутку.

— Не будь свиньей, спроси.

— Так откуда же у вас мясо-то?

— А само приползло… А теперь серьезно. — Ярпенотер слезы, которые проступили от смеха, хотя шутка, правду сказать, была сбольшой бородой. — С едой положение критическое, как всегда после войны.Мяса не найдешь. Даже птицы, и той нет. С рыбой тоже — швах… Плохо с мукой икартошкой, горохом и бобами. Фермы пожжены, склады разграблены, пруды спущены,поля пустуют…

— Торговый оборот приказал долго жить, — добавилЗолтан. — Привоза нет. Функционирует только ростовщичество да натуральныйобмен. Базар видели? Рядом с бедняками, распродающими и выменивающими остаткидобра, набивают мошну спекулянты…

— Если вдобавок ко всему еще случится неурожай, зимойнарод станет помирать с голоду.

— Неужто так скверно?

— Когда ты ехал с юга, должен был видеть деревни иселения. А-ну, вспомни, ты во многих слышал собачий лай?

— Ядрена вошь! — хватил себя по лбу Лютик. —Я ж чуял… Ведь говорил я тебе, Геральт, что это было ненормально! Что чего-тонедоставало! О! Теперь понимаю: собак не было слышно! Нигде…

Он вдруг осекся, взглянул в сторону ароматящей чесноком итравами кухни, и в его глазах засветился испуг.

— Не трусь, — фыркнул Ярпен. — Наше мяско неиз лающих, мяукающих или кричащих «Смилуйтесь!». Наше мяско совсем другое.Прямо сказать — королевская пища.

— Ну, скажи наконец, краснолюдище!

— Когда мы получили вашу цидульку и стало ясно, чтовстретимся именно в Ривии, мы с Золтаном долго ломали голову: чем бы вас тутудивить. Комбинировали, комбинировали, аж нам от этого комбинирования… писатьзахотелось. Тогда зашли мы в приозерную рощицу ольховую. Глядим, а тампрям-таки неимоверность виноградных улиток. Ну, взяли мы мешок и насобиралиэтих миленьких моллюсков, сколько в тот мешок влезло…

— Многие сбежали, то бишь сползли, — покачалголовой Золтан Хивай. — Мы были малость подшофе, а они чертовски юркие…улитки-то.

Оба краснолюда снова поплакали от смеха над очереднымбородатым анекдотом…

— Вирсинг, — Ярпен указал на копошащегося у печикорчмаря, — мастер по приготовлению улиток, а дело это, чтоб вы знали,требует немалых талантов. А он — прям-таки кухмистр от бога. Пока не овдовел,содержал с женой трактир в Мариборе с такой кухней, что сам король принимал унего гостей. Щас поедим, поверьте!

— А для начала, — кивнул Золтан, — перекусимсвежекопченым сигом, пойманным на наживку в бездонных пучинах тутошнего озера.И запьем сивухой из бездонных пучин тутошних подвалов.

— И рассказывайте, друга, — напомнил Ярпен,наливая. — Рассказывайте!

* * *

Сиг был еще теплый, жирный, пахнущий дымом ольховых стружек.Водка была холодная, аж челюсти сводило.

Вначале рассказывал Лютик. Цветисто, гладко, с лирическимиотступлениями, красноречиво расцвечивая повествование такими вычурными ифантазийными орнаментами, которые почти заслоняли и прикрывали выдумки ифантастические построения. Потом рассказывал ведьмак. Рассказывал одну правду иговорил так сухо, скучно и бесцветно, что Лютик не выдерживал и то и деловстревал, что вызывало у краснолюдов нескрываемое недовольство.

А потом повествование закончилось, и наступила долгаятишина.