Вильгельм сердито сплюнул себе под ноги, что делал только в самом крайнем раздражении.

— Откуда же мне знать, что на уме у пиратов, а тем более — у нехристей? Моё дело — постараться накормить ими акул.

— И как ты собираешься это сделать? — сощурившись, спросил рыцарь. — От ветра пока и впрямь толку мало, не то твой когг легко ушёл бы от этой гребной лохани. По-моему, драки не избежать.

— Поглядим! — пожал плечами бывалый мореход. — Я никогда не против подраться. Но пиратов наверняка не меньше восьмидесяти задниц, а нас, считая воинов, матросов, вашу милость, господина Эдгара и меня, всего тридцать пять. Оно бы и немало, поскольку морские головорезы горазды только орать, а дерутся так себе. Тем более сарацины. Но вот малыш нашего рыцаря... Не хотелось бы, чтоб ему грозила опасность, а в драке ведь всякое бывает.

Фридрих усмехнулся:

— Ишь расчувствовался! Раз уж они потащили младенца в такое путешествие, то знали, на что идут. С другой стороны, я бы тоже не оставил его в Акре — кто знает, что там будет через год, два, три?

— А у меня там двое остались, господин барон, — спокойно напомнил Вилли.

— Сравнил! — махнул рукой Тельрамунд. — Дети кормчего — и сын рыцаря, да ещё рыцаря, прославившегося в войне с мусульманами! Эти бестии никогда не прощают тех, кто их посрамил. А мстят они (может, ты слышал) до седьмого колена. Так что сын их врага для них — тоже враг. Однако ты мне скажешь наконец, что затеял, селёдка ты белобрысая? Тьфу! Из-за тебя и я стал сыпать всякими мокрыми словами...

Вилли добродушно рассмеялся, кажется ничуть не обидевшись на «селёдку». И указал рукой на темнеющий вдали горизонт.

— Видите?

— Что? — не понял барон. — Место, где небо подходит к земле? Вижу. Всю жизнь не могу понять, почему мир так велик, а до его края, вроде бы, так близко. И что я должен там увидеть?

— Вон те тёмные пятнышки, — ответил кормчий и снова перекинул руль, отчего громадный парус когга вдруг «поймал ветер» и сразу надулся сильнее, а само судно вздрогнуло, будто проснувшись, и резвее заскользило по изумрудной воде.

— Вижу пятнышки, — кивнул Фридрих. — Это что? Острова?

— Да, ваша милость. Всего их четыре. Небольшие такие островки. Но на одном даже есть пресная вода — мне случалось там наполнять свои бочки.

Фридрих видел лукавую ухмылку моряка, понял: Вилли Рыжий рассчитывает уйти от битвы с пиратами, превосходящими их числом. И, при всей своей воинственности, знаменитый рыцарь отлично понимал, что это было бы наилучшим выходом. Раз гонятся за коггом сарацины, то у них наверняка при себе большие мощные луки, которые по дальности боя лишь чуть-чуть уступают знаменитым норманнским лукам. А в этом случае преследователи достанут когг стрелами раньше, чем его арбалетчики, в свою очередь, сумеют обстрелять их. Правда, крепкие борта — неплохая защита, да и щиты у франков надёжные. Но стреляя непрерывно, пираты смогут подойти к парусному судну вплотную, а тогда...

— Так чем нам помогут твои островки? — с прежним недоумением спросил барон. — Не думаешь ведь ты за ними спрятаться?

— Поглядим! — снова ухмыльнулся Вилли. — Только бы до них дотянуть.

Новое движение руля — и снова парус напрягся, ускорив движение корабля.

Галера шла за ними со всей скоростью, на какую была способна. На ней не было парусов, и пираты отлично понимали: стоит подняться ветру — и быстроходный когг станет для них недосягаем.

Спустя час можно было уже хорошо рассмотреть преследователей. Длинное гребное судно было действительно арабское, мощное и достаточно лёгкое на ходу. Вёслами орудовали не менее пятидесяти гребцов, и целый строй блистающих кольчугами лучников виднелся на носу. Если раньше ещё можно было сомневаться в намерениях преследователей, то сейчас сомнений уже не оставалось.

Эдгар, в полном воинском облачении, с мечом у пояса и арбалетом в руке, показался на палубе и вновь поднялся на кормовую надстройку.

— Вилли, как думаешь, они уже услышат меня, если я им крикну? — спросил он кормчего.

— Ветер к нам, так что мы их уже мошем слюшайт, — ответил Вильгельм. — Они нас мошет тоже — это как ви будет кричать. В море тихо-тихо — мошет и услишат?

Молодой рыцарь сложил руки раковиной, поднёс ко рту и гаркнул изо всех сил:

— Эй, на галере! Мы — мирные пилигримы, и на нашем судне нет ничего ценного! Ни денег, ни золота, ни масла, ни вина! Зато есть люди, готовые за себя постоять. Оставьте нас в покое!

Несколько мгновений он и его спутники вслушивались, ожидая ответа. Затем на носу галеры, раздвинув ряды воинов, показался человек высокого роста. На расстоянии можно было рассмотреть только его чёрную бороду и синюю чалму.

Он тоже сложил руки у рта и прокричал на арабском, очевидно уверенный, что его поймут:

— Поворачивайте корабль! Вам всё равно от нас не уйти — ветер до заката не усилится. Нам нужен ваш когг и оружие, что есть на нём! Всех паломников мы высадим на ближайшем берегу!

Услыхав это, оба рыцаря расхохотались. И тот и другой отлично знали, что пираты, тем более — сарацины, никогда не отпустят пленников.

— Ну да! — искренне веселясь, вскричал Эдгар. — Вы высадите нас вблизи одного из невольничьих рынков! Раз так, учтите: живыми вы возьмёте немногих! Здесь люди, которые умеют драться!

Ответ человека в синей чалме поразил путешественников:

— Вас мало, рыцарь Эдгар! Двадцать воинов и не обученные