— Ни в коем случае, ваше величество, —содрогнувшись, ответил Улаф. — Суть в том, что на самом деле мы вовсе несобираемся с ними драться. Мы хотим украсть их у Киргона. Знаете, мы ведь можемвовсе не обращать внимания на это строительство на берегу. Корабли Сорджидалеко обогнут его и высадят нас на берег к северу от стены, достаточно далеко,чтобы Беллиом мог, не вызывая новых землетрясений, доставить нас прямо в Тзаду.

— Хороший план, Улаф-рыцарь, — согласиласьБетуана, — если не принимать во внимание лед. Он ведь уже намерзает вморе.

— Афраэль, — обратился Спархок кБогине-Дитя, — не могла бы ты растопить для нас этот лед?

— Только в случае крайней нужды, — ответилаона, — но это было бы невежливо. Лед — это часть зимы, зима принадлежитземле, а земля — дитя Беллиома, не мое, так что лучше поговори об этом сБеллиомом.

— Что я должен попросить его сделать? Она пожалаплечами.

— Почему бы не предоставить это Беллиому? Скажи емупросто, что лед нам мешает, и пусть он сам решит, как с этим управиться. Тебе,Спархок, еще предстоит научиться этикету в подобных случаях.

— Думаю да, — согласился он, — но ведь такоепроисходит не каждый день, так что у меня пока немного опыта.

— Теперь понимаешь, Спархок, почему я так говорил обэтих плотах? — спросил Халэд. — Эти бревна так низко в воде, что поним и осла не проведешь, не замочив его до самых поджилок.

— И как бы поступил ты на месте эдомцев?

— Я бы положил бревна в два слоя — верхний слой поперекнижнего.

Спархок и Халэд лежали в кустарнике на холме, наблюдая, какэдомские крестьяне трудятся над плотами. Первая часть пирса уже была спущена наводу и примерно на четверть мили выдавалась в ледяную воду. Готовые плотытотчас присоединялись ко внешнему краю пирса.

— Это Инсетес, — сказал Халэд, указывая на рослогоздоровяка в бронзовой кольчуге и увенчанном рогами шлеме. — Он и егодоисторические вояки загоняли бедных крестьян до полного изнеможения. Ребалбегает вокруг, размахивая руками и принимая важный вид, но на самом делекомандует здесь Инсетес. Крестьяне плохо понимают его наречие, так что онобъясняется с ними с помощью кулаков. — Халэд задумчиво поскреб короткуючерную бородку. — Знаешь, Спархок, если бы мы его убили, солдаты исчезлибы и одной атаки рыцарей хватило бы, чтобы Ребал и его крестьяне разомочутились на полпути в Эдом.

— Неплохая идея, но как нам подобраться настолькоблизко, чтобы прикончить его?

— Я уже достаточно близко, Спархок. Я бы мог убить егопрямо отсюда.

— Халэд, он в двухстах пятидесяти шагах от нас. Твойотец говорил, что предел стрельбы из арбалета — двести ярдов, да и то еслиповезет попасть в цель.

— Я стреляю лучше, чем отец. — Халэд поднял свойарбалет. — Я улучшил прицел и немного удлинил рычаги. Поверь мне, Инсетесдостаточно близко. Отсюда я сумел бы попасть болтом в его ноздрю.

— Живописная была бы картина. Пойдем-ка поговорим сВэнионом.

Они соскользнули с холма, взобрались на коней и вернулись вукрытый лагерь. Спархок в нескольких словах объяснил остальным план своегооруженосца.

— И ты уверен, Халэд, что сумеешь попасть в него натаком расстоянии? — слегка скептически осведомился Вэнион.

Халэд вздохнул.

— Я должен доказать это наглядно, мой лорд? —осведомился он.

Вэнион покачал головой.

— Нет. Если ты скажешь, что сумеешь попасть в него, яповерю твоему слову.

— Хорошо. Я сумею попасть в него, мой лорд.

— Для меня этого достаточно. — Вэнионнахмурился. — Каков, по-твоему, может быть крайний предел стрельбы изарбалета?

Халэд развел руками.

— Нужно проверить, лорд Вэнион, — сказалон. — Я уверен, что смогу смастерить арбалет, который будет стрелять натысячу ярдов, только вот целиться из него будет трудновато, и понадобитсяполчаса и двое людей, чтобы перезарядить его. Рычаги в этом случае должны бытьочень жесткими.

— Тысяча шагов… — Вэнион вздохнул, качая головой. Затемон постучал костяшками пальцев по прикрытой доспехами груди. — Боюсь, мыскоро устареем, господа, — сказал он, но тут же выпрямился. — Но покаеще не устарели. Раз уж мы все равно здесь, давайте обезвредим южный пирс. Это будетстоить нам одного арбалетного болта и одной конной атаки. Потери, которые мынанесем нашим врагам, обойдутся им намного дороже.

Кринг и Тикуме, оба верхом, поднялись на холм с берега, заними трусил капитан Сорджи. Сорджи был не слишком умелым всадником и ехалнеловко, цепляясь за луку седла.

— Друг Сорджи приплыл к берегу в весельнойлодке, — сообщил Кринг. — Его большие лодки в море, в миле от берега.

— Суда, друг Кринг, — со страдальческой гримасойпоправил его Сорджи. — Лодки есть лодки, а это — суда.

— Какая разница, друг Сорджи?

— На судне командует капитан. Лодкой правят гребцы пообщему согласию. — Сорджи помрачнел. — У нас трудности, мастер Клаф.Лед намерзает рядом с моими судами. Я могу подвести их к берегу, но проку вам втом будет немного. Я промерил дно — нам нужно проплыть еще пару миль, чтобыобогнуть риф, который отходит в море от этой скалы. У нас больше нет этой парымиль. Ледяные поля очень быстро подступают к берегу.

— Спархок, — сказала Афраэль, — тебе следуетпоговорить с Беллиомом. Кажется, я еще утром сказала тебе об этом.

— Да, действительно, — согласился он.

— Почему же ты этого не сделал?

— Я был занят.

— Они становятся такими с возрастом, — пояснилаСефрения сестре. — Упрямые, как ослы, и нарочно откладывают то, что должныбы сделать, только потому, что это предлагаем мы. Они терпеть не могут, когдаим говорят, что надо сделать.

— Как с этим лучше всего управиться? Сефрения сладкоулыбнулась обступившим ее воинам.

— Я всегда добиваюсь своего, говоря им, что они должнысделать совсем не то, что мне нужно на самом деле.

— Ну, ладно, — с сомнением проговорилаБогиня-Дитя. — По мне, так это просто глупо, но если уж иначе толку недобьешься… — Она выпрямилась. — Спархок! — повелительно сказалаона. — Не смей говорить с Беллиомом!

Спархок вздохнул.