— Это хорошо. Берит, когда он был помоложе, былчертовски неуклюж. Ты знаешь, что он влюблен в твою жену?

— Да. Мы с ним как-то говорили об этом.

— И тебя это не беспокоит?

— Нисколько. Это просто безрассудная влюбленность,свойственная всем юнцам. Он не собирается ничего предпринимать по этому поводу.

— Мне нравится Берит. Из него выйдет хороший рыцарь —когда я вытрясу из него остатки дворянского воспитания. От титулов людиглупеют. — Он помолчал и заметил: — На востоке небо светлеет.

Спархок взглянул на покрытую льдом гладь Тамульского моря.

— И правда, — согласился он.

Халэд развязал кожаный мешок, который прихватил с собой, ивынул кусок колбасы.

— Перекусим, мой лорд? — предложил он, вынимаякинжал.

— Почему бы и нет?

Слабые отблески света на востоке растворились во тьме — то,что называлось «ложная заря». Спархок так и не сумел получитьудовлетворительного объяснения этому явлению, которое наблюдал много раз в годыизгнания в Рендоре.

— Нам придется ждать еще час, — сказал он своемуоруженосцу.

Халэд что-то проворчал, привалился спиной к бревну и закрылглаза.

— Я думал, ты должен наблюдать, — заметилСпархок. — Как ты сможешь наблюдать, если собираешься вздремнуть?

— Я не сплю, Спархок. Я хочу, чтобы отдохнули глаза. Ипотом, раз уж ты увязался за мной, понаблюдай сам.

Вскоре небо на востоке тронули отблески зари, на сей раз настоящей,и Спархок тронул Халэда за плечо.

— Проснись, — сказал он. Халэд мгновенно открылглаза.

— Я и не спал.

— Что же ты тогда храпел?

— Я не храпел. Я просто откашливался.

— Целых полчаса?

Халэд слегка приподнялся и выглянул из-за бревна.

— Подождем, пока их не осветит солнце, — решилон. — Бронзовый нагрудник Инсетеса под солнцем засверкает, а чем ярчецель, тем легче в нее попасть.

— Тебе стрелять.

Халэд поглядел на трудившихся эдомцев.

— Я вот о чем подумал, Спархок. Они построили множествоплотов. С какой стати им пропадать впустую?

— Что ты имеешь в виду?

— Даже если Беллиом растопит лед, капитану Сорджипонадобится несколько дней, чтобы переправить всех нас на ту сторону. Почему быне использовать эти плоты? Сорджи высадит большой отряд на берегу в несколькихмилях от пирса, который, судя по всему, строят на той стороне, а остальныеобогнут риф на плотах, и мы обрушимся на строителей с двух сторон.

— Мне казалось, что тебе не нравятся эти плоты.

— Я смогу их исправить, Спархок. Нужно только взять дваплота, укрепить один поверх другого — и у нас будет один надежный плот. Киргонмог привести на Северный мыс не только троллей. Зачем нам оставлять эти плоты вего распоряжении?

— Пожалуй, ты прав. Нужно будет поговорить об этом сВэнионом. — Спархок поглядел на небо на востоке. — Солнце всходит.

Халэд перекатился и положил арбалет на бревно. Он тщательнопроверил рамку прицела и приложил ложе арбалета к плечу.

Инсетес стоял на пне, залитый светом наполовину взошедшегосолнца. Размахивая руками, он выкрикивал что-то непонятное, обращаясь кизможденным рабочим.

— Мы готовы? — спросил Халэд, прижимаясь щекой кложу и щурясь сквозь прицел.

— Я готов, но стрелять-то тебе.

— Помолчи. Я должен сосредоточиться. — Халэдглубоко вдохнул, выдохнул часть воздуха и вовсе перестал дышать.

Инсетес, сверкая золотом в свете новорожденного солнца, всетак же размахивал руками и кричал. Издалека доисторический титан казалсямаленьким, почти игрушечным.

Халэд медленно, целеустремленно повернул рычажок спуска.

Арбалет отозвался глухим ударом, тетива толщиной с веревкупропела басовитую песню. Спархок следил за летящим по дуге болтом.

— Готов, — удовлетворенно сказал Халэд.

— Болт еще не долетел, — возразил Спархок.

— Долетит. Инсетес мертв. Болт попадет ему прямо всердце. Давай сигнал к атаке.

— Не слишком ли ты…

Толпа на краю леса разразилась горестными воплями. Инсетесмедленно оседал назад, и окружавшие его воины из бронзового века заколебалисьи, едва он рухнул, исчезли.

— Тебе бы следовало хоть немного научиться доверию,Спархок, — заметил Халэд. — Когда я говорю тебе, что кто-томертв, — он мертв, даже если сам еще не знает об этом. Ты, кажется,собирался подать сигнал Улафу — по крайней мере, сегодня?

— Ох. Я почти забыл об этом.

— С пожилыми людьми такое случается — во всяком случае,так мне говорили.

— Министерства продажны, Элана, — задумчивоговорил Сарабиан. — Я сам первый готов это признать; но, если мне придетсяперестраивать все правительство сверху донизу, у меня уйдет на это остатокжизни, и больше я ничего не успею сделать.

— Но Пондия Субат — бестолковый болван, —возразила Элана.

— Дорогая моя, я и хочу, чтобы он был бестолковымболваном. Я намерен обменяться с ним ролями. Теперь он будет марионеткой, а ястану дергать за ниточки. Другие министры привыкли подчиняться ему, и, если оностанется первым министром, они не почувствуют никакой разницы. Я буду писатьСубату его речи и запугаю его так, что он не посмеет ни на йоту отступить отготового текста. Я так запугаю его, что он не посмеет даже побриться илисменить одежду без моего дозволения. Вот почему я хочу, чтобы он присутствовалпри докладах о том, как милорд Стрейджен гениально разрешил нашу недавнююпроблему. Я хочу, чтобы всякий раз, когда ему в голову придет хоть однанезависимая мысль, он представлял, как в него втыкаются кинжалы.

— Могу я предложить, ваше величество? — спросилСтрейджен.

— Безусловно, Стрейджен, — улыбнулсяСарабиан. — Ошеломляющий успех твоего дерзкого замысла обеспечил тебеизрядный запас моей монаршей милости.

Стрейджен улыбнулся и принялся с задумчивым видомрасхаживать по комнате, рассеянно взвешивая в пальцах золотую монету. Эланаломала голову, откуда взялась у него эта странная привычка.