было обрабатывать, поэтому Эйрих поручил Хрисанфу наладить обжиг известняка под Вероной. Тот ничего нового изобретать не стал, а использовал идеи Симмия — Эйрих вновь продавил инициативу в Сенате, после чего было учреждено новое казённое предприятие.

Такого рода предприятия не были чем-то концептуально новым, император Диоклетиан сделал примерно то же самое, только с производством военного снаряжения, поэтому Эйрих не мог назвать себя автором инновации. Но перенесение принципа формирования на другие отрасли — это его идея. Сенаторы должны скинуться из своих кошелей, чтобы возвести ему памятник с конём, потому что проблему нехватки сырья для изготовления бетона Эйрих решил раз и навсегда. Но не проблему мастеров по изготовлению бетона.

Все тонкости процесса выработки бетона были известны мастерам, но мастеров мало, поэтому Эйрих бросил клич во все римские провинции, обещая неприличные жалования и отличные условия всем тем, кто сможет доказать, что является мастером по изготовлению бетона.

— Любимый… — вошла в его кабинку Альбоина.

— Здравствуй, — улыбнулся ей Эйрих. — Что-то случилось?

— Случилось, — ответила бывшая дева меча. — Приехали мои родичи из-за Альп…

— Это хорошие новости, — произнёс Эйрих. — Кто именно? Отец, братья, дяди?

— На самом деле, приехал вождь Лиутпранд, — вздохнула Альбоина. — Он хочет поговорить с тобой.

Значит, это не родственный визит, а делегация.

Отношения между готами и лангобардами существенно потеплели в последние годы, благодаря тому, что Эйрих фактически женился на представительнице их племени, а также благодаря тому, что больше у них не было общих границ и причин для конфликтов. К тому же, у лангобардов сильны старейшины, учредившие постоянный совет, на манер готского Сената, есть контакты между лангобардскими старейшинами и готскими сенаторами, что подразумевает обмен опытом.

Вожди, естественно, не особо рады превращению их племени в нечто подобное готскому народу, но повлиять на старейшин они не могут — мощь не та.

— Он сейчас в Капитолии? — уточнил Эйрих.

— Да, — кивнула ему жена.

— Пусть заходит, — разрешил Эйрих. — Я отложу свои дела.

Альбоина улыбнулась ему и покинула кабинку, а Эйрих быстро поменял стул для посетителей на нормальное кресло, спрятанное за шкафом для пергаментов.

— Рад видеть тебя, победитель гуннов, римлян и вандалов! — вошёл в кабинку здоровенный рыжий бородач.

Небольшое помещение, выделенное Эйриху, теперь казалось ещё меньше, потому что Лиутпранд приближался своими размерами к Альвомиру. Он толст, пузо видно даже под свободной туникой, но толст не дрябло, как некоторые римляне, а по-хорошему толст — жир толстым слоем покрывает массивные мышцы. Воин, не просто так ставший вождём.

— И я рад видеть тебя, Лиутпранд, вождь лангобардов, — встал Эйрих из-за стола и прошёл к визитёру.

Они крепко обнялись, причём у Эйриха что-то хрустнуло в спине.

— Силён! — засмеялся вождь. — Ох, не зря болтают, что ты в поединке одолел аж самого Улдина!

— Дело давнее, — произнёс Эйрих. — Присаживайся, а я налью нам вина.

— А брага есть? — спросил Лиутпранд.

— Есть, — кивнул Эйрих. — Виссарион! Принеси нашей лучшей браги!

— Сделаю, господин! — донеслось снаружи.

Они расселись, после чего начали изучать друг друга внимательными взглядами. Альбоина не стала заходить, потому что знает вежество, а Виссарион искал лучшую брагу. Запасов браги Эйрих не держал, потому что не пил её, но у кого-то из сенаторов точно есть небольшой запасец…

Лиутпранд носил заплетённую в косы бороду, а Эйрих уже начал на корню выбривать любую растительность на подбородке. Лиутпранд имел зелёные глаза и рыжие волосы, а Эйрих был голубоглазым и светловолосым. Размерами они несопоставимы, потому что лангобард реально здоровенный и в высоту, и в ширину.

Разглядывание друг друга прекратилось с появлением Виссариона, принёсшего не только брагу, но и нарезанную говядину с запечённой морковью и свежей зеленью. Разлили брагу, выпили, Лиутпранд зажевал привкус мясом, а Эйрих занюхал колосом базилика. Приходится пить лично Эйриху неприятную брагу, потому что распитие одного типа напитков лучше сближает.

— Итак, с чем пожаловал к нам? — решил он нарушить тишину.

— Хм… — лангобардский вождь дожевал ещё один кусок мяса. — Специи вы не жалеете, как вижу.

Эйрих ничего не ответил на это, а продолжал смотреть на него, ожидая ответа на поставленный вопрос.

— А пожаловал я с предложением от совета старейшин, — Лиутпранд взял глиняный кувшин и налил себе полный кубок браги. — Они хотят начать переговоры о присоединении нашего племени к готскому народу, потому что мы братья и хотим того же, что и вы.

— Чего именно вы хотите? — спросил Эйрих.

— Землю, — ответил вождь. — И безопасность.

— Какую именно землю и от кого именно безопасность? — уточнил Эйрих.

— Говорят, что ты ещё не закончил с римлянами, — произнёс Лиутпранд. — Нам нужны территории в Иберии. А от кого именно безопасность? От гуннов, конечно же! Разве не слышал, что происходит в степях?

— Слышал, — ответил Эйрих. — Но лангобардов, насколько я знаю, это не касается.

— Сегодня не касается, — согласился вождь. — А завтра, когда Руа добьёт Дариураша?

В гуннских степях всё ещё царит смута, но уже не такая, как хотя бы пару лет назад. Руа, заручившийся поддержкой родовых старейшин, которым дал чуть больше власти, начал теснить Дариураша. А Дариураш ничего такого делать не стал и всё так же опирается на военную знать. Роды более склонны присоединяться к Руе, даже несмотря на ряд поражений и уход части покорённых племён. Боевые действия продолжаются, пусть и не очень интенсивно. Руа посчитал, что ему выгоднее дождаться, пока основная масса родов придёт под его руку, ради привилегий и торговли с южными племенами, а Дариураш не уверен в своих силах, поэтому старается сражаться от обороны.

А ещё Руа, когда ему стало ясно, что он уверенно берёт верх, очень громко задекларировал свои цели по завоеванию запада. Он хочет покорить и ограбить Галлию, если верить его заявлениям. Но это легко может оказаться обманным манёвром, чтобы готы слегка расслабились. Эйрих, будь он на месте Руы, пошёл бы в Италию, благо, она близко.

Только вот Венетию и Истрию обороняет целых восемь каструмов, набитых хорошо подготовленными и отлично экипированными воинами. Пусть там по тысяче воинов, но они лучшие. К концу года численность гарнизона каждого каменного каструма доведут до трёх тысяч, когда закончится специальная подготовка воинов из местного населения.

Набор будущих легионеров проблемой не являлся, в основном по причине существования Эйриха и его серии блистательных побед. Служба в легионе среди населения становится всё более популярной и почётной. Немаловажную роль в этой популярности и почётности играет также аура легионов старых римлян, победоносных, создавших всё, что ныне медленно теряют римляне. Эйрих чётко позиционирует готические легионы как наследников республиканских легионов Рима, что имеет свои результаты…

В одном только Лации развёрнуто шесть подготовительных каструмов, в тех местах, где раньше стояли каструмы легионов