внутренние дворики и подворотни тамошних многоэтажек, видно к тому моменту время поджимало, целенаправленно принудили, чтобы в первую подвернувшуюся забегаловку зашёл, взял из обычного и подаваемого сам себе поесть и худо-бедно, всё-таки, а съел то, что в забегаловке таким зашедшим подают и продают, уж и не помню что это за непойми что такое было. И только после этого, но было, наконец, позволено, и даже в виде некого приказа именно указано — как можно побыстрее возвращаться, как стою, домой. В том, что и приключилось, и потом, происходившее, при этом в разном, возымело массу всяческих последствий. Мухаммад в своём Коране совершенно прав — и не пытайся в собственном лукавстве-хитрости хоть как-то превзойти Всевышнего, ведь всё равно Всевышний именно Творец, Создатель для всего, поэтому, если захочет, то легко, всегда и нет сомнений, что без исключения во всём превзойдёт любого, как и в лукавстве, соответственно и в хитрости. Всё точно так же в приключившемся тогда, организационные выдумки которым полагалось привести всю ситуацию к какой-то обязательной кончине оказались очень основательные и солидные. К тому моменту, как, наконец, добрался до квартиры, уж чувствовал себя неимоверно скверно, настолько скверно, что, как, по всему казалось, хуже уже попросту и некуда. Голова болела и раскалывалась от внутричерепного сверх давления, такое ощущенье возникало, что прямо сейчас, и без промедления инсульт случится, телефон, оставленный по требованью в мусорном бачке, найтись для надлежащего использования по определению не мог, а это говорило лишь о том, что если есть желание вызвать скорую помощь, то в чём-либо подобном разве что соседи в чём-то могут как-нибудь помочь, да и здесь, далеко не все из живущих рядом возымеют хоть какое-то желание заботить себя чем-нибудь подобным, потому как после всех имевших место испытаний, которые пришлось перед всем именно таким и претерпеть, увы, но некоторые из таких соседей имеют вполне обоснованный, весьма весомый повод думать о таком просителе какой-то помощи как о реальном сумасшедшем. Что ж, если не рассказывать всего определённо лишнего, ненужного, то о произошедшем и случившемся потом сказать можно довольно просто: того, кто по имевшей место просьбе позвонил, найти всё-таки удалось. Кооператив жилищный возглавляет женщина дееспособная, решительная, как-либо повода отстраняться от члена своего кооператива здесь даже и намёка на желание не возникло, скорую помощь вызвала, и хотя к тому времени уже один раз прямо и при позвонившей попросту упал, элементарно ноги подкосились-подвернулись и равновесие в теле будто бы пропало невесть куда, после вызова в голову не пришло ничего лучше, как в квартиру больше и не подниматься, а идти ждать скорую снаружи перед домовым подъездом. В виду того, что действительно ощущал себя неимоверно скверно, потому не сел, а именно прилёг на более чем примитивную скамейку, стоявшую рядом с парадной дверью. Но… Ждать пришлось уж точно не двадцать минут. Хотя, в принципе, как раз минут на двадцать ожидания сил и терпения, по сути, попросту и хватило. И потому, как эти двадцать минут минули-прошли, просто встал со скамейки и отправился в квартиру. И правильно сделал. Нет, нельзя сказать, что вызванная скорая вообще и не приехала, приехала. Не скоро. Но всё-таки приехала, и, после того как решил демонстративно возмущаться длительностью этого заезда, стал настаивать, что внутри черепа с давлением, и с болью всё ещё неимоверно скверно, все эти люди всё-таки, а сделали укол. И, кстати, помогло. Но непосредственно с момента звонка вызова и до укола прошло, по всем примитивнейшим намёкам-признакам, часов семь-восемь, а потому, описывая мнение всех тех, кому всем этим оказался столь обязан, к тому моменту претерпевшему такое уже, никаких сомнений, что давно, похоже, полагалось точно мёртвым быть. В чём, кстати, уже очень-очень скоро, смог, и насколько можно лично убедиться, пусть и не зрительно — на слух участвуя в разборе, при происходившем и всего случившегося. Такой, который перед тем возымел желание таким образом немного поразвлечься-покататься, и посмотреть — пробовать, что получилось после перестройки головы, воспринимал то, что этот, ну, на ком столь радикальным образом поездили, и всё-таки остался жив, как нечто именно такое-некое, чему и приключиться-то никак нельзя. Сначала этот любопытный был именно только исключительно таким и озабочен — то есть, тревожился тупым вопросом, как? При этом голос Творца, говорившего примерно некое такое, успокаивал: да, при таком и всяком-разном и похожем, всё может быть, полагалось и такому умереть, но уж на этот раз всё не сложилось — раз, и не умер! И прозвучало сказанное именно и скорей как глас, каким скорее впору некому родителю сердечно любящему и с ребёнком расшалившимися и малолетним разговаривать. Потом уже заметить можно было, что отношения между говорунами самыми активными, что в том, что в другом лагере этих вечных противников-соратников, пусть хоть немного, всё же несколько переменились. Похоже, кто-то здорово в организованном, а всё же прогадал с тем, что в отношении того, на кого охотились, когда затеялось и, как можно понять, вдруг провалилось. Правда, по всем признакам, а всё-таки ощущалось, что такое неожиданное-удивляющее то развитие такого именно сюжета если и было неожиданным и удивляющим, то точно только не для самого Творца. Уж сам Создатель здесь, похоже, знал всё наперёд. И что именно все те организаторы затеянного в ходе случившегося попытаются осуществить, и то, что из задуманного выйдет, ну, а что, с определённостью, не выйдет. Не скрою, сам, тогда предпринимал, не раз, попытки как-нибудь нащупать подходящие случившемуся объяснения. Разума для такого точно маловато, да и не понимаю сам слишком уж многое, а потому пока единственное, что на данный момент выглядит воистину серьёзно-впечатляюще и заставляет повнимательнее всматриваться в каждое творящееся где-либо вокруг — это, с некоторых пор, крайне бросающаяся в глаза неестественная сверх изменчивость и нестабильность разного того, что после Божьего Благословения перед глазами открывается. Ведь с этого всё будто началось тогда, потому как то первое, что и заставило присмотреться-приглядеться — выглядело как, в достаточной степени приметная, сразу подмеченная непохожесть, и едва-ли не всего, что с некоторых пор глаза здесь наблюдали, и внешним видом словно отличавшегося с некоторых пор от некого того, пусть даже и такого же, к чему до Божьего Благословения привык.

Но это всё достойно и отдельного повествования.

Попытайся здесь хотя бы перечислить то, о чём ещё можно поведать. (Ну, например, какие испытания при всём подобном и тогда случились? Мало того, что о таком сейчас и помнишь плохо, присутствует вопрос — зачем о подобном? Ещё