Девочка встала, наклонилась к Коре и сказала ей на ухо:

— Он преступник, но не потому, что плохой. А потому, что корма все меньше дают из-за экономического положения, а штат в Загоне все растет. Понимаете?

— Нет.

— А всех кормить надо. Обязательно. И десципонов, и их родственников. Бухгалтерша тоже голодает — утроба ненасытная. Все после службы сумки волокут. Сегодня папу заставили кусок мяса Ласке кинуть, так Ласка мяса уже неделю не пробовала, а это мясо из папиного пайка вынули. У нас страшная жизнь, такая жестокая, просто ужас. И все за свое место держатся. Это такое счастье, что драконов ни в коем случае кушать нельзя, а то бы их давно всех сожрали.

— Значит, ты думаешь, что дракона можно увести из Загона? — спросила Кора.

— Можно, — уверенно ответила девочка. — Если очень захотеть, то можно. Только сожрет тебя дракон, пока ты его уводить будешь. Они же не приручаются. Они как лягушки с зубами, крокодилы.

— А мне показалось, что они соображают.

— Соображают, пока заманивают.

— Ты их не любишь?

— А за что их любить? Кто их знает, никто не любит. Это я точно говорю. И если вам будут говорить, что дракончики такие миленькие, что они такие трогательные, что о них надо заботиться, то не верьте. Врут.

Девочка говорила визгливым, злым голосом, как взрослая.

Переводчик Мери покачивался возле стола, закрыв ладонями уши, хотя рев дракона прекратился. В такой позе он и пошел прочь, забыв попрощаться с Корой. Кора проводила его взглядом — кривые мальчишеские ноги торчали из коротких штанишек — жалкий человек, несчастный, закомплексованный…

— А сам дракон улететь мог? — спросила Кора девочку.

— Если бы он улетел, его бы сразу увидели: когда дракон в небе летит, все видят, — резонно заметила девочка.

— А ночью?

— Ни днем ни ночью дракон улететь не может, — сказал Аполидор. — Для того чтобы подняться в воздух, дракону надо совершить разбег в двести метров. Это наверняка в вашей «Драконономии» написано.

— Но я думала, что наука может отстать от жизни, — сказала Кора. — Ведь оказалось же, что драконы могут летать, если голодные.

— Это мелкие сказки, — сказал драконокормилец.

Он поднялся, положил мягкую ладонь на голову девочке.

— Нам пора, — сказал он. — Завтра рано вставать.

— Учитель музыки придет, — доверительно сообщила девочка. — Но я всегда молюсь утром, чтобы он под машину попал. Ни разу еще не попал. Может, завтра попадет.

— Как нехорошо! — вырвалось у Коры.

— Знаю, — согласилась девочка. — Знаю, но молюсь. Пускай меня потом накажут, а пока он под машину попадет. Можно не до смерти, только чтобы руки покалечило.

И, получив подзатыльник от отца, девочка направилась к выходу.

Кора хотела было последовать ее примеру и уйти, но тут к ней подскочил счетовод и пригласил на танец. Счетовод был сильно пьян, и Кора никак не могла понять, в чем же смысл танца. Может, в том, чтобы счетовод трогал руками различные части ее тела?

Чтобы немного охладить пыл счетовода, Кора спросила:

— Вы не возражаете, если я завтра просмотрю ваши книги?

— Какие книги? — Блудливые руки счетовода опустились.

— Книги, в которых вы записываете, какие продукты для кормления драконов вы получаете.

— Нет таких книг! Все сдали в казну, — быстро ответил счетовод.

На его счастье, танец закончился. Счетовод быстро и деловито подошел ко второму десципону и сказал:

— У меня заболела тетя. Завтра на службе меня не ждите.

И быстрыми шагами покинул комнату.

Кора тоже подошла к безбородому десципону и сказала, что устала с дороги и хотела бы удалиться в гостиницу.

Тот не возражал. В отличие от прочих он был трезв и мрачен. Остальные сотрудники Загона сидели обнявшись в углу на полу и пели хором бравую песню.

Десципон проводил Кору к выходу.

— А вы как думаете? — спросила Кора. — Куда делись драконы?

— Их выманивают куском мяса, — сообщил десципон. Он говорил, как человек, хорошо продумавший свою версию. — Выманивают. А в мясе — снотворное. Дракон засыпает перед башней. Дальнейшее — дело техники. Его грузят на платформу и увозят в горы.

— Зачем?

— Чтобы продать в Миандрию.

— А кто-нибудь видел хоть одного украденного дракона в Миандрии?

— Миандрия велика, — ответил десципон.

Они вышли из административного корпуса на площадку, откуда начинался проход между решетками. Далеко в конце прохода последний из фонарей освещал арку в башне.

— Спят драконы, — рассказывал десципон, чтобы развлечь и просветить Кору, — обычно на открытом месте. В пещерах они таятся только днем. Вот видите, Небесный Ок, наш долгожитель.

Дракон, спавший, свернувшись в клубок, посреди загона, поднял голову и негромко тявкнул, как бы спрашивая: «Не желаете ли меня покормить?»

— А вот тут спит Ласка. Это она ревела. Я ее голос знаю. Сжился я с драконами, полюбил их, грозные, но гордые создания.

Ласка лежала, вытянувшись во всю длину — от решетки до стены. Голова была в рост человека.

— И они обладают разумом? — спросила Кора, вспомнив о предупреждении девочки.

— Разумеется!

Десципон замер.

В следующей клетке, где должен был находиться Смирный, никого не было.

Кора поняла испуг десципона.

— Может быть, он в пещере?

— Глупости! — резко ответил десципон.

Он подошел к решетке и потянул на себя один из прутьев. Оказалось, что перед ним дверь. Вязко сопротивляясь, дверь приоткрылась.

— Вот видите, — укоризненно произнес десципон. — А вы говорили!

Десципон откинул полу сюртука, и Кора увидела, что к поясу прикреплен длинный электрический фонарь. Он отстегнул его.

— А вдруг он на вас накинется? — спросила Кора. Ей неприятно было стоять у приоткрытой двери в клетку дракона.

— Не говорите глупостей! — Директор включил фонарь и, светя перед собой, пошел к пещере. Луч фонаря был ярким и узким — он пронзил темноту пещеры, и Кора убедилась, что пещера пуста. А больше дракону было негде спрятаться.

Кора сказала директору:

— Я попрошу вас дальше не идти. Здесь могут остаться следы преступника.

— Какие, к черту, следы! У нас из семи драконов всего два осталось! Завтра меня уберут на пенсию. И заслуженно.

— И тем не менее, — попросила Кора так, что десципон не смог отказать в этой просьбе, — оставайтесь здесь, заприте клетку и никого не пускайте внутрь.