- Ты меня презираешь? - тихо спросила она Андрея.

- Я тебя люблю, - так же тихо ответил он. - Других словя не знаю. Я их забыл.

С Виктором Федоровичем Наташа встретилась через два дня вГУМе. Он сам предложил ей это место.

- На первом этаже есть замечательное итальянское кафе"Боско ди Чильеджи", можно войти со стороны Красной площади, а можночерез бутик "Марина Ринальди", - объяснил Виктор Федорович. - Давайтевстретимся там, не будем изменять традициям.

Ей на мгновение стало неприятно, показалось, что Мащенконамекает на их давние встречи именно в ГУМе и на возможность продолженияотношений. Наташа пришла пораньше, поболталась по парфюмерным магазинам впоисках пудры нужного оттенка, купила две пары колготок и зашла в кафе. Доусловленного времени оставалась четверть часа, она выбрала столик на открытомвоздухе, села спиной к магазину и лицом к Кремлю и заказала свежевыжатыйапельсиновый сок.

- Рад вас видеть, - послышался прямо над ухом незабытый за много лет голос Мащенко. - А мне уж начало казаться, что вы меняизбегаете. Вы хотите поговорить насчет Ирины?

- Почему Ирины? - испугалась Наташа. - Что с ней?

- Это я у вас хотел спросить, что с ней. Вы же самыйблизкий ей человек.

Почему этот сок такой сладкий? И такой оранжевый… И вообщевсе не так, все не так! Сначала выяснилось, что Мащенко помогал Андрею, чтобы вконечном итоге помочь ей самой. Теперь выясняется, что он прекрасно знал облизких отношениях Наташи с Ирой. Все оборачивается не так, как ейпредставлялось. Какое-то вывернутое наизнанку существование. Неужели она сходитс ума?

- Значит, вы об этом знали? - обреченно спросила она.

- Наталья Александровна… Впрочем, мне привычнееназывать вас просто по имени. Вы не возражаете?

- Нет, пожалуйста.

- Наташенька, я знаю о вас если не все, то оченьмногое. Было бы наивным думать, что я выпустил вас из виду, как только выполучили диплом и устроились на телевидении. Мы так не работаем. Я с самогоначала знал, что невеста моего сына - это ваша воспитанница. Но поскольку онаникогда не упоминала вашего имени, я подумал, что это и к лучшему. Я постоянноотслеживал вашу жизнь и был осведомлен о юношеских шалостях Ирочки. Поэтому струдом, честно признаться, удерживался от смеха, когда она рассказывала о своейучебе в школе, о том, как старалась, несмотря на все трудности, получитьобразование. Впрочем, я не о том. О чем вы хотели со мной поговорить?

- О себе. Виктор Федорович, я глубоко раскаиваюсь втом, что позволила когда-то заморочить себе голову. Я презираю себя за то, чтосотрудничала с вами. Скажите мне честно, я могу считать себя свободной, или высобираетесь еще когда-нибудь до меня дотянуться? И еще вопрос: могу ли я спатьспокойно и знать, что вы никогда не разгласите информацию о нашем с вамисотрудничестве?

- В этом я могу вас заверить, - он, казалось, ничуть неудивился ее вопросам. - Об этом никто никогда не узнает, если только вы сами нерасскажете. У нас не принято разглашать подобные сведения. Информаторов,Наташенька, не сдают, это закон.

- Даже если это выгодно в целях политической борьбы? -не поверила она.

- Даже если. Их не сдают никогда и ни при какихобстоятельствах. Я имею в виду - не сдают целенаправленно и умышленно. А утечкаинформации по чьей-то халатности или за деньги - что ж, это может случитьсявсегда, тут никто не застрахован. Но это бывает крайне редко. Настолько редко,что вы лично можете ни о чем не тревожиться. Вы хотели узнать только это?

- Нет, я задала еще один вопрос: вы собираетесь меняиспользовать в дальнейшем или я могу считать себя свободной? - резко спросилаНаташа, залпом допивая сок, который теперь отчего-то показался ей слишкомкислым. Неужели она нервничает так сильно, что у нее начались вкусовыегаллюцинации?

- Никто вас не тронет, живите спокойно. Я ответил наваши вопросы?

- Да, спасибо.

- Тогда вы ответьте на мои. Откуда этот тон? Почему выразговариваете со мной, как прокурор с преступником? И почему эти вопросывозникли у вас сегодня, а не десять и не пять лет назад? что-то произошло?что-то заставило вас волноваться?

Подошедший официант поставил перед Виктором Федоровичеммаленькую чашечку "эспрессо" и стакан с яблочным соком.

- Еще что-нибудь желаете? - обратился он к Наташе.

- Кофе, пожалуйста, и апельсиновый сок, - попросилаона. Напряжение понемногу отпускало ее, и она уже могла не только понимать, ктосидит перед ней, и не только слышать его голос, но и видеть лицо. Онпо-прежнему красив, Виктор Федорович Мащенко, пожалуй, сейчас он дажеинтереснее, чем двадцать лет назад, когда Наташа видела его в последний раз.Ему, должно быть, около шестидесяти. Такой же стройный, как прежде, хорошопостриженные густые, сильно поседевшие волосы, холеное лицо с правильнымичертами, белые ровные зубы. Звезда Голливуда в идеально сшитом дорогом костюме,а не агент КГБ.

- Я жду, - напомнил Виктор Федорович, когда официантотошел от столика.

- Ничего не случилось. Просто я устала бояться и решилапокончить с неизвестностью.

- А вы боялись? - он чуть приподнял брови.

- Безумно. С ума сходила от страха.

- Напрасно, Наташенька. Догадываюсь, что толчком квашему решению встретиться со мной послужило некое событие… Вероятно, АндрейКонстантинович, я не ошибся?

- Да. Он мне рассказал о том, как вы помогали емустроить бизнес, чтобы он, в свою очередь, помогал мне. И испугалась, что выменя не забыли и собираетесь снова использовать. Потому и позвонила.

- Вам следовало бы давно это сделать. Если бы Ирочка,уж не знаю из каких соображений, не скрывала, что хорошо вас знает, нашавстреча состоялась бы много лет назад, и мы прояснили бы все вопросы. Что ж,вероятно, это не поздно сделать и сейчас. Наташенька, я всегда относился к вамс безграничным уважением. Информаторов, как правило, вербуют на компре. Тех,кто помогает на идейной основе, по внутреннему убеждению, единицы. Эторедчайший случай. И если идейная основа меняется по тем или иным причинам,таких людей не трогают и не пытаются снова привлечь к работе. Мы организовывалипомощь не только вам одной, но вы были единственной, к кому впоследствии непришли бы просить отдать долги. Все остальные объекты такой помощи имеют заплечами разного калибра грешки, поэтому на них можно давить. На вас давитьневозможно. Вы были изначально бесперспективны для этих целей.

- Тогда зачем? Зачем вы помогали Андрею? Зачемпредложили ему помогать мне, если я для вас не представляла интереса?

- Чтобы помочь. Вы очень талантливый человек, Наташа. Ия вас искренне и глубоко уважаю. Я никогда, слышите? никогда не причинил бы вамвреда. Я немного злоупотребил своими возможностями, чтобы помочь двум людям,которые мне симпатичны. Это плохо?