С. Карден предлагал начать с медленного продвижения в Дарданеллах, систематически уничтожая форт за фортом и одну минную позицию за другой12. Роль основной ударной силы в таком случае играл флот, но его успехи должна была удержать армия. Проблема состояла в том, что свободных сухопутных сил в распоряжении Лондона не было. Их требовалось собрать или создать. Однако к концу 1914 – началу 1915 г. обученных кадров у англичан не хватало, а французы еще не отошли от шока. В начале 1915 г. союзники даже просили у России выделить войска для этой операции, и Николай Николаевич согласился послать отборный отряд в составе четырехбатальонного полка, одной батареи и казачьей полусотни. Этот отряд предполагалось перевезти из Владивостока в район Проливов, где он должен был соединиться с союзниками. Так как собственного тоннажа у России для этого не было, его предложили обеспечить союзникам. В результате англичане отказались от русского участия в операции на первом ее этапе13.

12 (25) января 1915 г. Верховный главнокомандующий ответил на телеграмму Г Китченера. Великий князь придавал своему ответу особое значение и составил его лично. Он писал: «Обращение к союзникам в целях вызвать выступление против Турции имело целью оттянуть турецкие силы с Кавказского фронта в момент, когда на всем фронте Кавказской армии завязывалось сражение с превосходными силами. Это сражение могло закончиться для нас поражением. Действительно, намереваясь оказать всеми нашими силами содействие союзникам, мы решили никоим образом не ослаблять наших войск, сражающихся против немцев и австрийцев. Мы рассматривали также военные действия союзников против Турции как мощное средство оказать значительное моральное воздействие. В своем обращении мы не указали и не настаивали на том или ином способе выполнения, так как мы не имели возможности принять непосредственное участие в выполнении плана действий против Турции»14.

Эта невозможность, по мнению Николая Николаевича (младшего), объяснялась следующими причинами: 1) слабость на море (русский флот был равен по силе турецкому только в случае сбора всех кораблей в одной эскадре, при этом ввод в строй первого русского дредноута «Императрица Мария» ожидался не ранее мая 1915 г.); 2) русские корабли могли принимать запас угля только на четыре дня, перезагрузка в походе в зимнее время была невозможной; 3) при этом наша основная база находилась в 24 часах хода от Босфора; 4) сильные позиции береговой артиллерии противника; 5) требуемые для десанта силы (не менее двух корпусов) могли быть обеспечены только за счет европейского фронта. Последнее решение было явно неприемлемым для великого князя, который считал наиболее важной задачей сокрушение главного противника – Германии. «Такова ясная и правдивая картина нашего положения, – писал он. – Мы спешим изложить ее, дабы союзники считались с ней, когда им придется выбирать средства и определять характер действий против Турции для того, чтобы добиться наибольшего успеха при данных обстоятельствах. Нельзя надеяться на разгром Турции путем успехов на Кавказском театре войны. Даже взятие Эрзерума не будет иметь в этом отношении решающего влияния»15.

Позицию главковерха без всяких дипломатических ухищрений разъяснил его генерал-квартирмейстер. «Генерал от инфантерии Данилов, – сообщал С. Д. Сазонову в письме от 12 (25) января 1915 г. князь Н. А. Кудашев, – действительно высказался подробнее и определеннее, нежели Великий Князь. Он начал с того, что наше положение на Кавказе, после блестящих побед под Сарыкамышем, Караурганом и других, теперь прекрасно, но непрочно. Потери наши там громадны, и полнить их неоткуда. Между тем имеются сведения, что турки уже подтягивают подкрепления к нашей границе: 12-я дивизия, предназначавшаяся для действий против англичан на Шатт-эль-Арабе, направлена ныне на север; 2-й и 5-й корпуса (Адрианопольский и Смирненский) будто тоже готовятся к перевозке на наш фронт. При таких условиях месяца через полтора-два наша Кавказская армия будет в том же критическом положении, в котором она находилась до наших побед. Надеяться на повторение совершенных нашими кавказскими войсками подвигов можно, но рассчитывать на это не следует, и катастрофу на Кавказе необходимо по возможности предупредить. Ввиду этого всякая серьезная диверсия, совершенная нашими союзниками и направленная против Турции, только может быть нами приветствуема. Он (т. е. Данилов) подтвердил мне невозможность, даже при условии успеха английского предприятия, в какой успех он лично, безусловно, не верит, посылки нами каких-либо войск для десантной операции на Босфоре»16. Следует отметить, что в диверсии на Проливах были заинтересованы и сами союзники, прежде всего англичане.

Первой реакцией Лондона на вступление в войну Турции было завершение длительного процесса оккупации Египта и Кипра. Остров был присоединен к владениям Британской империи 5 ноября 1914 г.17, а 18 декабря объявлен британский протекторат над Египтом18. Еще ранее англичане приступили к занятию юга Месопотамии. Дальние подступы к Индии всегда были предметом особого внимания Лондона. Вслед за прибытием германских кораблей в Мраморное море правительство Британской Индии направило бригаду пехоты в Персидский залив, на остров Бахрейн. После объявления войны она немедленно начала действовать в устье Шатт-эль-Араба. В ноябре 1914 г. численность британских войск здесь была удвоена, достигнув дивизии. 23 ноября она заняла порт Басру, 9 декабря – город Курну, находившийся в 50 милях выше, у слияния Тигра и Евфрата19. Таким образом, к концу декабря 1914 г. небольшой экспедиционный корпус англо-индийской армии контролировал низовья этих двух рек, которые впоследствии стали основными коммуникационными линиями действий британцев в направлении на Багдад20.

27 января – 11 февраля 1915 г. турки предприняли атаку на Суэцкий канал, в которой участвовали до 15 тыс. человек. Они планировали пересечь канал посредине, перерезать эту важнейшую для Антанты коммуникацию (хотя бы на время) и поднять в Египте восстание против англичан. С регулярными частями шли ополчения бедуинов Синая, друзов, курдов, черкесов и 2 тыс. беженцев из Триполи. Эти планы не удалось реализовать. Атака была отбита, при этом наступление сорвано относительно небольшими британскими силами, и турки побежали, оставляя пленных. Командовавший армией Джемаль-паша объяснил события в хвастливой телеграмме: его армия якобы достигла канала и разгромила англичан. Но внезапно началась страшная песчаная буря, славное войско султана увидело в этом волю Аллаха и поэтому с триумфом вернулось, потеряв пять человек и двух верблюдов, которые, кстати, потом нашлись21. Англичане исчисляли потери противника в 1 тыс. убитых, 2 тыс. раненых и 650 пленных, сам Джемаль-паша после войны привел данные, более близкие к этим, что и объясняет такое расстройство сил, находившихся под его командой22.

Именно эта атака, пусть и провалившаяся с треском, способствовала ускорению принятия решения об экспедиции на Дарданеллы. Первоначально предполагалось ограничиться исключительно морской атакой и не использовать войска ни под каким предлогом. Более того, в случае неудачи первой атаки морякам предлагали вообще ограничиться демонстрацией и уйти23. Теперь планы изменились. Для экспедиционных сил было выделено три армейских корпуса, общая численность которых планировалась около 120 тыс. человек. Они состояли из АНЗАКа (Ausralian and New Zealand Army Corps), королевской морской дивизии, британской территориальной дивизии, англо-индийских частей и французской дивизии, составленной из колониальных частей и морской пехоты. Сбор этих сил затянулся, что обусловило разрыв между началом Дарданелльской операции – 19 февраля и высадкой десанта – 25 апреля 1915 г.24