– Я не Маленькая Ливка.

– Что?

– Маленькая Ливка была портовой девкой. А в порту, у Длинной набережной, враждовали две банды, Авера-лоф-Бенеха и Гонера Чахи. Мне тогда было одиннадцать… нет, двенадцать лет. Главари ненавидели друг друга, как бешеные псы, а Ливка оказалась слишком глупа или нерассудительна, чтобы выбрать меж ними, а потому она крутила с обоими сразу. Проделывала это так ловко, что никто не догадывался, даже ее опекунша, но однажды она что-то перепутала и, вместо того чтобы отправиться к Аверу, пошла на свидание с Чахой. Поняла свою ошибку довольно быстро, однако Гоннер был настолько рад, что она уже не сумела от него уйти, а в это самое время Авер и его люди искали ее по всему порту. И нашли. Скажем так, в самое время. Ворвались в пристанище Чахи с ножами и палками, пролилось много крови. Цетрон был в ярости и говорил, как и все, что это вина глупой девки.

Альтсин чувствовал, как ясновидец устремляет на него свои закрытые бельмами глаза.

– О чем ты болтаешь, парень?

– Видишь ли, все говорили, что люди Авера и Чахи порезали друг друга из-за Маленькой Ливки. А я уже тогда задавал себе вопрос, что было бы, обмани их Ливка и будь они при том друзьями? Полагаю, тогда бы ничего не случилось, парни надавали бы друг другу по морде, а потом сумели бы честно разделить дни. Ливка была лишь предлогом, маленьким, худым и сопливым предлогом. Понимаешь?

– Не слишком.

– Я об этом думал. О моих снах. Прошлое ли это – или видения будущего? О странных людях, которые появляются из ниоткуда. О крови на досках мола. Никто из тех, кто погиб нынче ночью, вовсе не должен был оказаться там, где он сегодня был. Войны не начинаются из-за того, что портовая шлюха перепутала любовника, как и из-за того, что некий вор окажется не в том месте и не в то время. Войны начинаются, потому что пара людей предельно ненавидит друг друга, или оттого, что кто-то пожелает больше денег, власти или удовольствий и не сумеет их раздобыть другим образом. Потому, не вытри я тогда ладонь о рукоять, чудовища все равно пришли бы. Если не нынче, то через пять, десять, через сто лет. Я прав?

Он поднял ресницы и взглянул прямо на ясновидца. В глазах старика танцевала река.

– Я уже говорил, – зашумели окрестные воды, – что ему повезло. Очень. Возможно, никогда за свое существование он не встречал такого, как ты, Альтсин. Его авендери всегда отбирались среди самых горделивых верных, тех, кто готов без сопротивления сделаться сосудом для души бога. У него никогда не было среди них друга. Партнера.

– Я не буду сосудом.

– Возможно, у тебя не окажется выхода. Он все еще спит и зализывает раны. Но придет день, когда ему понадобится это тело. Он – лишь частица души бога. Он много утратил во время Войны, однако она для него не закончилась. Когда он восстановит силы, он заберет у тебя тело – захочешь ты этого или нет.

– Не пугай меня, Явиндер. Я знаю рассказы об авендери. Я должен на это согласиться и принять его добровольно, иначе сражение душ уничтожит нас обоих.

– Да? Тогда почему раны твои затягиваются моментально? Почему ты сражаешься, будто мастер фехтования, одержимый демоном? Каким чудом ты победил меня, Праведных, того убийцу из пустыни, наконец? Захоти – ты распластал бы его на кусочки. Поверь мне. Богу нет нужды получать от тебя письменное разрешение. Хватит и того, что ты окажешься в ситуации, когда тебе придется сражаться за свою жизнь. Он предлагает тебе свои умения, а ты пользуешься ими, и все сложнее будет тебе обойтись без этого. Потому что сила и мощь искушают. Пока однажды ты не начнешь думать как он и чувствовать как он. И тогда…

– Я скорее умру. Он и я. Не поддамся ему.

Шум реки звучал ласковым смехом.

– Я едва тебе не поверил. Да, ты упрям. Нынче ночью ты чуть не утопился, чтобы только не позволить ему овладеть твоим телом. Знаешь, что тогда бы произошло?

– Что?

– Вы умерли бы оба, но его погибающая душа освободила бы такую Силу, что могло исчезнуть полгорода. Я едва успел.

Вор снова смежил глаза, вздохнул:

– Наложишь на меня путы, старик? Что ты пытаешься мне сказать – что я не могу с ним сражаться, когда поблизости есть люди? А если мне нет дела до их судьбы? Ты говоришь, что у меня нет выхода, что он в любом случае меня поглотит. Но я скорее соглашусь на уничтожение целого мира, чем на это.

Через миг-другой он услышал тихое хихиканье.

– Ты говоришь со мной или с ним? А, парень? Кого ты хочешь убедить?

– Может, себя? Как было его имя? Того авендери?

– Кулак Битвы. Был… был он лучшим воином и тактиком из тех, кого Реагвир объял своею душой. Но разделение… Видишь ли, некоторые авендери носили в себе куски души бога годами. И фрагменты эти врастали в них, соединялись с их душами. Когда разрежешь дождевого червя, то из каждого куска зародится новый. Когда поделишь на части душу, то через годы каждая из тех частей сделается отдельной сущностью. Отдельным сознанием. Когда закончились Войны Богов, оказалось, что нашим Бессмертным непросто, скажем так, собраться в кучу. Порой доходило до настоящих войн между теми, кто родился из их авендери.

– Как у Сетрена?

– Да. Он был первым. Поэтому Бессмертные отказались объявляться между людьми таким образом. Не только потому, что могут умереть, но и из боязни, что поделятся на части, которые потом не сумеют собрать.

– Вырастет ли из такого фрагмента – когда-нибудь – бог?

– Как знать.

– Я не позволю этому случиться.

– Хе-хе-хе. Снова со мной говорит уличный воришка. Наглый и упрямый. Знаешь, откуда взялись приливы?

– Нет, но полагаю, ты сейчас расскажешь. Некоторые что-то говорят о луне.

– Да. Идиоты. Давным-давно не было ни приливов, ни отливов. Моря и океаны стояли недвижимо, лишь иногда тронутые штормами. И обитал на берегу океана один дурак вместе с маленькой дочкой в домике, подобном этому; жили они со сбора того, что волны выбросят на песок. Дочка его любила море, каждый день в нем купалась. Но однажды вечером она вышла из дому, чтобы поплавать, – и не вернулась. Дурак искал ее всю ночь, после чего кто-то рассказал ему, что девочка заплыла слишком далеко и утонула. Знаешь, что он сделал?

– Извел всех глупыми россказнями?

Явиндер не обратил внимания на подколку.

– Поклялся, что заставит море отступить от ее тела. Вошел в волны по пояс, вынул нож и принялся колоть воду. Раз за разом. День за днем, месяц за месяцем, год за годом, десятилетие за десятилетием. Все вокруг приходили на берег посмеяться над дураком, но однажды на глазах удивленных зевак море отступило, открывая шельф, на котором лежал скелет его дочки. Оно уступило напору человека. Так вот в мире появился первый отлив.

Альтсин поднялся с земли и взглянул на ясновидца:

– А мораль?

– Истинная сила может тебя уничтожить, но не согнет тебя, если ты будешь упрям. Он, этот кусок души бога, пока что спит. Просыпается он, лишь когда возникает угроза твоей жизни, как во время поединка с бароном или драки в городе. Но делает он это все проще и быстрее. А потому, всякий раз, когда он пытается занять твое тело, коли его ножом. Сопротивляйся. Избегай опасностей, беги, найди спокойное место, где тебе не придется сражаться за жизнь. Иначе однажды ты можешь проснуться именно в том кошмаре, что тебе снился.