– Ты, видать, спятил. Болтаешься тут, – проворчал я. – Тебя же по всему городу ищут. Из этого каньона выход один – вниз по Бичвуд. Или пробираться через холмы.

Скалла посмотрел на меня и негромко сказал:

– Отсюда, приятель, копам никто не звонил.

Под его присмотром я умылся в ванной и заклеил пластырем царапины на голове. Мы вернулись в гостиную. Миссис Марино, забравшись с ногами на диванчик, пустыми глазами смотрела на холодный камин и ничего не говорила. Не сбежала она только потому, что Скалла не спускал с нее глаз. Держалась отстраненно, воспринимала все безразлично, как будто что будет дальше – ее совершенно не касалось.

Я разлил виски по трем стаканам и предложил один брюнетке. Она протянула руку за выпивкой, улыбнулась мне уголком рта и вдруг начала сползать на пол.

Я поставил стакан, подхватил ее и положил на диван. Скалла наблюдал со стороны. Миссис Марино вырубилась, лицо у нее стало белым как бумага.

Скалла забрал свой стакан, сел на другой диван и положил рядом сорок пятый. Потягивая виски, он с каким-то странным выражением смотрел на женщину.

– Крута. Да, крута. Но тот паршивец все равно ее обманывал. Ладно, черт с ним. – Он налил себе еще, выпил залпом и сел поближе к миссис Марино. – Так ты сыскарь, да?

– Как это ты догадался?

– Лу Шейми сказала, мол, к ней кто-то заходил. Похоже, это ты и был. Я уже и в тачку твою заглянул.

– И что дальше? – спросил я.

В своем спортивном костюме он, казалось, занимал в этой гостиной еще больше места, чем «У Шейми». Интересно, долго ли ему пришлось собирать эту щегольскую коллекцию? Взять все в отделе готового платья он вряд ли смог бы – слишком уж велик.

Широко расставив ноги на абрикосовом коврике, Скалла печально рассматривал белые кожаные вставки на замшевых мокасинах. Туфель отвратительнее я еще не видел.

– Что ты здесь делаешь? – угрюмо спросил он.

– Ищу Бьюлу. Подумал, что ей не помешала бы помощь. Поспорил с одним городским копом, что найду ее раньше, чем он – тебя. Но пока еще не нашел.

– Так ты ее не видел, а?

Я осторожно покачал головой.

– Вот и я тоже, – вздохнул он. – Я здесь уже давно, а она не появлялась. Только тот парень, что в спальне сейчас отдыхает. Как тот черномазый управляющий «У Шейми»?

– Из-за него и засуетились.

– Ну да. Важная птица. Ну ладно, мне пора линять. Хотел убрать мертвяка. Из-за Бьюлы. Не оставлять же здесь – бедняжка бы до смерти перепугалась. Только теперь уже, наверно, бесполезно.

Он посмотрел на женщину, лежавшую на соседнем диванчике. Глаза у нее были закрыты, лицо оставалось бледно-зеленым. Грудь едва заметно поднималась и опускалась.

– Не будь ее, я бы и тебя пришил. – Он тронул револьвер. – Без обид, конечно. Только ради Бьюлы. Но… черт, девчонку тронуть не могу.

– Да уж, не повезло, – проворчал я, ощупывая голову.

Скалла ухмыльнулся:

– Возьму, пожалуй, твою тачку. Мне тут недалеко. Брось-ка ключи.

Я бросил. Он подобрал их и положил рядом с «кольтом». Потом чуть наклонился вперед, достал из накладного кармана маленький пистолет с перламутровой рукояткой, примерно двадцать пятого калибра, и подержал на ладони.

– Вот из него. Я как вылез из берлоги, что снимал на соседней улице, так сразу сюда и подался. Слышу, звонок звенит. И этот тип стоит у передней двери. Я близко подходить не стал, чтобы он меня не увидел. Никто не отвечает. И что ты думаешь? У него оказался ключ. Ключ от дома Бьюлы!

Огромная физиономия превратилась в одну сплошную угрюмость. Женщина на диване дышала чуть глубже, и мне даже показалось, что ресницы левого глаза чуть дрогнули.

– Какого черта, – сказал я. – У него были все возможности. Он же босс на Кей-эл-би-эл, где она работает. Мог залезть к ней в сумочку или сделать оттиск. Так что ключ она могла и не давать.

– Верно, приятель, – расцвел Скалла. – Конечно, она могла и не давать ему ключ. Ну вот, он в дом, а я сразу за ним. Только он дверь захлопнул, так что мне пришлось открывать ее по-своему. После этого она уже не закрылась. Ты, может, и сам заметил. Он стоял здесь, посредине комнаты, у того стола. И видать, бывал здесь раньше, – Скалла опять помрачнел, – потому что сунул руку в ящик и достал вот эту штуку. – Он подбросил на ладони пистолетик с перламутровой рукояткой.

Черты лица миссис Марино явно обострились и напряглись.

– Я к нему. Он пальнул. Промазал и струхнул. Махнул в спальню. Я за ним. Он еще пальнул. И снова промазал. Поищи, пули где-то в стене застряли.

– Обязательно, – пообещал я.

– Ну а потом я его достал. Да кто он такой, хрен в белом кашне. Если она со мной завязала, пусть сама мне скажет, понимаешь? Я от нее хочу услышать, а не от какого-то слащавого хлыща. Вот что меня задело. Хотя парень оказался не из слабаков.

Он потер подбородок. В последнее утверждение верилось с трудом.

– Я ему говорю: «Послушай, приятель, здесь живет моя женщина. Ты кто такой?» А он отвечает: «Приходи завтра. Сегодня здесь я останусь». – Скалла развел руками. – После такого у кого кровь не закипит, а? В общем, начал я ему руки-ноги отрывать, а тут эта пукалка стреляет, и он падает, как… – Скалла взглянул на брюнетку и закончил по-другому: – В общем, помер.

У женщины опять дрогнуло веко.

– А потом? – спросил я.

– Я, понятное дело, убрался, но после вернулся. Подумал, нехорошо будет, если Бьюла придет, а на кровати этот мертвяк. Решил, что отвезу его в пустыню, а потом отсижусь где-нибудь. И тут появляется эта фифа и портит всю малину.

Должно быть, брюнетка притворялась уже давно. Подтягивала незаметно ноги, поворачивала по дюйму корпус, чтобы занять нужное положение, упереться в спинку дивана. Пистолет с перламутровой рукояткой лежал у Скаллы на ладони. Внезапно брюнетка прыгнула с дивана, оттолкнувшись ногами и спиной, сгруппировалась в полете, как акробат, и, перелетая через его колени, смахнула пистолет с той же ловкостью, с какой бурундук щелкает орех.

Брюнетка перекатилась через его ноги. Скалла поднялся и выругался. «Кольт» лежал у него под рукой, но он даже не попытался взять оружие. Он наклонился к женщине…

Прежде чем нажать на спусковой крючок, она рассмеялась.

Миссис Марино выстрелила четыре раза, и все четыре пули попали ему в живот. Затвор сухо щелкнул. Она бросила пистолет ему в лицо и откатилась в сторону.

Он перешагнул через нее, даже не попытавшись тронуть. Секунду-другую широкое бледное лицо оставалось пустым, потом на нем прорезались жесткие морщины. Морщины, которые, казалось, были всегда.

Он прошел по ковру к передней двери. Я прыгнул и схватил «кольт», чтобы им не завладела брюнетка. На четвертом шаге Скаллы желтый ворс ковра окрасился первой кровью. Дальше ее становилось только больше.