Она сделала глоток и улыбнулась:

— Уже придумала. Хочешь посмотреть? Пропустишь такое представление, локти потом кусать будешь!

На этом вечере Ал собирался представить Машу как свою девушку. Я понимал, что мне будет больно. И все же Лизи моя подруга. Почти сестра. Как я мог ей отказать, когда она так просила. Поэтому я надел смокинг, забрал ее из фамильной резиденции и отвез аж за три улицы до особняка родителей Ала. Выглядела сегодня Лизи потрясающе. И дело было вовсе не в ярко-красном платье, которое смотрелось и вульгарным, и чертовски стильным одновременно, и не в дорогих цацках, которыми она обвесилась как елка. Она сама сияла. Знал бы я почему. Но я не мог догадаться. Откуда?

В кабинете матери Ала собрались мы все: Лизи с родителями, отец и мать моего друга. И все хранили какое-то загадочное молчание. А Лизи еще и улыбалась. Наконец, вошел Ал.

— Дорогой, — его мать может обратиться так, что все застывают на месте. Даже те, кому это обращение и не предназначено. И вроде бы ничего такого она не сказала, но пригвоздила всех к полу. И Ала тоже.

Присутствующие в комнате замерли как в тупой детской игре «Орел волнуется раз» (Аналогичная игра в России называется «Море волнуется раз»).

— Ты знаешь, дорогой, как трудно сделать выбор. И все же, мы решили, что тебе пора определиться. Ты давно хотел найти достойную девушку…

Я и Ал синхронно кивнули. Пока все шло хорошо, а потом его мать многозначительно замолчала. И тут у меня мурашки по рукам пробежали. Я понял, она все знает, все просчитала и выдаст совершенно не тот результат, которого мы все ждем.

— Мам, — пролепетал этот дурачок, пытаясь затянуть ее на свою сторону, — Я же звонил тебе, ты пригласила нас с Машей на этот вечер, но нас почему-то никто не встретил.

Его мать не проронила ни звука. Лишь коротко вздохнула, и Ал тут же покрылся испариной.

— Дорогой, все это нужно немедленно прекратить. Такое поведение не подобает истинному джентльмену. На тебя же смотрит вся страна!

Я сжал кулаки. Неужели Ал это снова проглотит? Ведь у него есть суперсила, способная противостоять средневековым догмам. И эта сила — любовь Маши!

Но Ал лишь опустил голову. Вот же кретин!

— Сейчас ты пойдешь и объявишь, что сделал предложение прекраснейшей из девушек.

Он удивленно уставился на мать. А она посмотрела на Лизи.

Чертова девка! Она всех нас сделала!

— Как давно ты все знала? — я не стал церемониться, оттащил ее в приемную и прижал к стене.

Она ухмыльнулась:

— Да ладно тебе, Марко! Мог бы и догадаться! Мой папаша решил выдать меня замуж и начал подыскивать женихов. Думаешь, я готова лечь под любого, с кем он мне прикажет? Ты помог, кстати. Наша связь сделала меня неприкасаемой на рынке невест. Представляешь, от меня отказался даже двоюродный кузен князя Лихтенштейна. А ему сорок три! Я же почти освободилась. Но тут нарисовался Ал со своей Машей. И вдруг его родители очень заинтересовались моей кандидатурой. А я подумала и решила, что друг детства меньшее из зол.

— Лизи, опомнись. Ты же его не любишь.

Она дернула плечом:

— Мы всегда были близки. А в браке совсем не нужна любовь, милый.

Я пошел к Алу. Тот стоял у окна и тупо пялился в черную ночь.

— Что ты творишь? Ты же разрушил Маше жизнь! А теперь дал заднюю? По-твоему, это мужской поступок? Я уж не говорю, что она тебе верит!

— Маша не дура, — голос его был чужим. Отстраненным, — Она прекрасно понимает с кем имеет дело. Я принц, Марко! Я не могу на ней жениться. Но это глупое обстоятельство не помешает быть нам вместе. Я поговорю с ней, и она все поймет. Она же меня любит. И значит примет любого.

— Черт!

Он вздрогнул и оглянулся. В его глазах на секунду промелькнул что-то человеческое. Да я бы еще раз саданул со всей силы кулаком о стену. Да пусть бы костяшки в кровь сбил, лишь бы до него достучаться. Но он моргнул и стал прежним, включил это свое высокородное величество. Я с досадой потер кулак. Надо было в челюсть бить. С переломом его бы увезли в больницу, а у меня появилось бы время подготовить Машу.

— Ты не можешь так с ней, — я завел руки за спину и сцепил пальцы в замок. Очень хотелось съездить ему по морде.

— Не смей к ней подходить! Я сделаю объявление, а потом сам с ней поговорю.

— Как мило, у моего мужа есть живая секс-игрушка! — Лизи подхватила его под руку, — Можем устроить тройничок!

— Я отошел в сторону только потому, что ты об этом попросил! — крикнул я ему в спину, — Ограничения сняты!

Он замер на полушаге, но Лизи потянула его в отрытые двери. В зал, где их ждали разодетые гости. Их чертово общество.

А я начал задыхаться. Твердый воротник впился в шею, а галстук сжался удавкой. Натурально, не хватало воздуха. Перед глазами поплыло. Еще не хватало отключиться! Я сорвал с шеи вычурную полоску ткани, отбросил ее к стене. Воздух прохладным потоком хлынул в грудь. И я вдруг понял, почему мой отец давным-давно свалил из Лондона. Тут же все давит! История, правила, традиции эти треклятые. Во всем этом просто невозможно стать счастливым. Я и пытаться не буду. И Машу отсюда увезу. Пусть она меня не любит, пусть нам не быть вместе, но на свободе у нее появится шанс найти свое счастье. Счастье, а не вот это вот все! Тройничок с Лизи и Алом! Пусть поищут себе другую секс-игрушку. Машу я им не отдам.

И вот результат, девушка всей моей жизни, моя любовь, мое несбыточное счастье лежала на диване в моей студии и вполне себе мирно посапывала. Я укрыл ее пледом и опустился рядом на колени. Ничего нет прекраснее, чем спящая девушка в твоем логове. Та, для которой ты хочешь сделать это логово домом. Разжечь очаг, посадить дерево, родить с ней сына или дочь, — все, чтобы она тут осталась. Чтобы смотрела на тебя глазами полными нежности. Чтобы ей хотелось тут беззаботно смеяться над твоими шутками.

Я сжал ее руку с тонкими длинными пальчиками, чувствуя себя вором. Я краду ее близость, пользуясь случаем. Ведь едва она откроет глаза, как все это станет невозможным. А пока… пока я целовал ее ладонь, и нежную кожу запястья, и маленькую