обезглавленных и колесованных на Красной площади оставлены лежать там, устрашая своим видом московских обывателей. Перед Девичьим монастырем виднелась зловещая виселица, и трое мертвецов качались на веревках у окон кельи монахини Сусанны с челобитными в окостенелых руках. Вход в монастырь был настрого запрещен. Сохранилась относимая издателями «Писем и бумаг» к этому времени собственноручная записка Петра с распоряжениями о допуске в монастырь. Исключительно своеобразная орфография этой записки обнаруживает сильное волнение писавшего, который был в этот момент особенно неразборчив относительно букв: «Сестрамъ, кроме Светлой недѣли i празника Богородицына, которой в ыюле живетъ, не ездить в монаст[ырь] в ыныя дни, кроме болезн[и]. [Съ] здаровъемъ посылать Степана Нарбекова, іли сына ево, іли Матюшкиныхъ; a iныхъ, i бапъ, i девокъ не посылать; а о пъраездѣ брать писмо у кнезь Ѳедора Юрьевича. А въ призники быѳъ, не оставатца; а естли останетца, да другова празника не выезжать и не пускать. А певъчихъ в монастырь не пускать: а поютъ i старицы хорошо, лишъ бы вѣра была; а не такъ, что в церкве поют: Спаси от бѣтъ, а въ паперти денги на убиство даютъ»[824].

Воронежское кораблестроение

Петр I в голландском платье Гравюра А. Шхонебека. 1703

XXI. Отвод лесных площадей на казенное строение и на кумпанства

Последние месяцы 1696 г., как мы видели выше[825], были посвящены вопросу о создании азовского флота. Был решен принципиальный вопрос о необходимости сооружения флота, установлены были способы его постройки, именно, частью самой казной, частью кумпанствами, которые должны были составиться из духовных и светских землевладельцев; происходила путем добровольной складки землевладельцев организация этих кумпанств, вызвавшая ряд вопросов, которые разрешались в законодательном порядке целым рядом отдельных указов. В самом конце 1696 г. во главе всего этого дела кораблестроения было поставлено особое лицо, окольничий А. П. Протасьев, со званием «адмиралтейца» и с канцелярией по адмиралтейским делам в старинном Владимирском судном приказе, которым он управлял. 28 декабря ему даны были инструкции, определявшие его деятельность как по казенному, так и по кумпанскому кораблестроению. С наступлением 1697 г. началось практическое осуществление того и другого. Первое, что надлежало предпринять для того, чтобы пустить постройку в ход, была заготовка главного, необходимого для кораблестроения материала — леса. Этот вопрос об отводе лесов для казенного кораблестроения и для кумпанств стоял на первом плане в инструкциях адмиралтейцу.

10 января 1697 г. в Воронежский край для производства отвода лесов были отправлены из Разрядного приказа, в ведомстве которого находился Воронежский край, думный дворянин Иван Петрович Савелов да дьяк Никита Павлов. Им данным из Разряда наказом предписывалось ехать в Воронеж наспех; прибыв туда, прежде всего объехать, осмотреть и нанести на чертеж леса в уездах городов, расположенных по течению реки Воронежа: в Козловском, Добренском, Сокольском и Усманском, лежащем по течению левого притока реки Воронежа, реки Усмани, и в уездах других городов Воронежского края, «которые к Воронежу близки». В описании следовало обозначать размеры таких угожих лесов, которые годятся для судового дела, их местоположение, в которых урочищах и по близости каких сел и деревень они находятся и в особенности расстояние их от реки Воронежа и его притоков, по которым можно устроить сплав леса. Если бы за снегами — работа должна была происходить зимой — измерить лесов где-либо оказалось невозможным, описывать такие леса приблизительно, помещая их в описных книгах особой статьей. По окончании описательной работы, которая должна была выяснить наличность лесного запаса и его топографию, думный дворянин и дьяк должны были заняться отводом соответствующих участков леса: для казенного кораблестроения, для 52 кумпанств и для стругового дела, на постройку стругов и лодок в количестве 609 стругов, 400 плотов и 509 лодок, изготовить которые поручено было стольнику Кузьме Титову. В связи с отводом лесных участков думному дворянину Савелову предписывалось устройство охраны леса, пригодного на судостроение, «чтоб отнюдь никто того угожего лесу не рубили и не жгли и никакие порухи не чинили». Со времени воронежского кораблестроения ведут начало заботы Петра и его законодательные меры, направленные к охране корабельного леса в России[826].

Отправившись к месту назначения, Савелов и дьяк довольно быстро повели дело, так что уже 13 марта сообщали в Разряд, что леса в указанных им уездах они осмотрели, описали, нанесли на чертеж, обозначили расстояние лесных участков от реки Воронежа и приставили к тем лесам сторожей. Но это была только первая часть работы. С другой ее частью, с отводом лесов, они справиться не могли, потому что затруднялись определением, какие леса пригодны для кораблестроения и какие нет, а также не знали, сколько нужно было лесного материала на то количество кораблей, которое возлагалось на каждое кумпанство. При осмотре леса в этих воронежских местах им показалось, что дубовые деревья для кораблей непригодны, «дубовый лес плох, кряковистый, невысокий и не гладкий, и не толстый, а сосновый лес во многих местах самый редкий». Но решение вопроса о пригодности и о количестве необходимого на постройку леса они, как неспециалисты, от себя отклоняли, указывая, что сделать этого «без корабельных мастеров и без знающих людей невозможно». Сколько из того описанного ими леса в котором уезде можно сделать кораблей и малых судов и достанет ли леса на все число кораблей и малых судов или чего недостанет, «того, — как с полной откровенностью они писали, — познать невозможно».

Не выручили их и местные жители, к которым они обращались с расспросами, как к знакомым с судоходством по реке Воронежу. Местные жители, взятые Савеловым к описанию лесов, в ответных своих сказках показывали, что не знают, какой лес на корабли пригодится и сколько кораблей из описного лесу можно сделать, что им корабельное дело никому не за обычай, у корабельных дел они никогда не бывали; в уездах по течению реки Воронежа делались ранее только струги, которые полой вешней водой сплавлялись по реке. Не помогал делу и тот способ, которым Владимирский судный приказ рекомендовал Савелову вести работу, способ, выработанный в Московском государстве веками: приниматься за дело не сразу, не во всем его объеме, установив общий последовательный план работы, а вести его частями, начинать с небольших опытов и затем, исходя из указаний опыта на первых частях, переходить к остальным.

Приказ предписывал начать дело с опыта, попробовать сначала отвести участки на 4 кумпанства (Т. Н. Стрешнева, В. П. Шереметева, князя В. И. Долгорукого и князя Г. В. Тюфякина), а затем, применяясь к этому опыту, отвести лес и на прочие кумпанства.