вступаем в сферу прощупывания самой почвы интеллектуальной новизны, в сферу того, что находится за гранью нами представимого, что нам дотоле не было известно. А не было нам известно то, как она возникает. Зная это, мы могли бы расширить сферу понимания того, в каких направлениях мы могли бы употребить наше знание.

Так осмысление того, что происходит при движении проволочки в магнитном поле послужило началом зарождения законов электромагнетизма и электродинамики. И только познание последних позволило нам в неимоверных масштабах расширить области практического их применения. Точно так же познание методологии возникновения интеллектуальной новизны – это только начало познания самой новизны и расширения сфер ее применения, уже нашедших на практике ареал своего применения. Здесь стихийная практика опередила инкогнито существующую теорию. Итак, возвращаясь к началу предыдущего абзаца, можно сказать: все существующее только потому стремится к благу, что оно уже получило это стремление во времена своего возникновения. Не будь последнего, не было бы ни самого существующего сущего, ни его функции, ни блага от исполнения последней.

6.14. В чем заключена универсальность нашего Бытия, и что означают «гул бытия» и «единоголосие бытия» у Ж. Делеза?

В разделах выше мы уже не раз касались данного вопроса. Теперь же нам пришло время в более подробном и более акцентированном виде разъяснить, в чем именно заключена универсальность нашего бытийствования, то есть: создания Истины как мысленной конструкции и той функции, которую будет выполнять в дальнейшем одно из сущих последней. Для этого сначала обратимся к двум понятиям Делеза, обозначенным им как «гул бытия» и «единоголосие Бытия» (или «однозначность бытия» в пер. Р. Юровской и Н. Маньковской). Сначала мы приведем цитаты из двух его работ, где он пытается донести до нас смысл данных – между собою взаимосвязанных – понятий. А затем постараемся – в дополнение к сказанному Делезом – увидеть в этих текстах то, что могло бы скрываться за этими понятиями, и что нами уже ранее было выявлено и показано на многочисленных примерах. Иначе говоря, мы попытаемся раскрыть новый, более глубинный, но в то же время более ясный смысл, который мог бы таиться за этими достаточно абстрактными понятиями. А из этого, как из само собой разумеющегося, нам станет понятно, в чем именно заключена универсальность нашего Бытия. Вот что пишет Делез в книге «Различие и повторение».

«Всегда существовало только одно онтологическое предположение: Бытие однозначно. Всегда была лишь одна онтология, онтология Дуна Скота, дающая бытию лишь один голос .... Но от Парменида до Хайдеггера возникал тот же голос, эхо которого образовывало развертывание однозначного. Один голос создает гул бытия ....

Действительно, главное в однозначности не то, что Бытие выражается одним-единственным смыслом. Главное, что оно выражается в одном и том же смысле во всех различиях индивидуации или присущих ей модальностях. Бытие одинаково во всех своих модальностях, но последние не одинаковы. Оно «равно» для всех, но сами они не равны. Оно выражается в них в одном смысле, но сами они не обладают одним смыслом. Сущности однозначного бытия свойственно соотноситься с индивидуирующими различиями, но сущность этих различий неодинакова, они не изменяют сущности бытия – подобно тому, как белый цвет соотносится с различными интенсивностями, оставясь сущностно все тем же белым. Нет двух «путей», как представлялось в поэме Парменида, но лишь один «голос» Бытия, относящийся ко всем модусам, самым различным, меняющимся, дифференсированным. Бытие выражается в одном-единетвенном смысле во всем, в чем выражается, но то, в чем оно выражается, различается: оно выражается в самом различии»44.

По сути дела то же самое говорит Делез и в работе «Логика смысла», но при этом он добавляет два момента: он акцентирует наше внимание, во-первых, на «идентичности» происходящего и высказываемого, а во-вторых, на соотнесенности единоголосия Бытия и с реальным, и с возможным, и с невозможным. Вот каким образом он характеризует единоголосое Бытие.

«Единоголосие Бытия не означает, что существует одно и то же Бытие. Напротив, сущности множатся и делятся .... Единоголосие Бытия означает, что Бытие – это Голос, который говорит, и говорит обо всем в одном и том же «смысле». То, о чем говорится – вовсе не одно и то же, но Бытие – одно и то же для всего, о чем оно говорит. Таким образом, оно – уникальное событие во всем, что происходит даже с самыми разными вещами .... Но в то же самое время, если Бытие не может высказываться, не происходя при этом; если Бытие – это уникальное событие, в котором все события коммуницируют друг с другом, – то единоголосие относится как к тому, что имеет место быть, так и к тому, что высказывается. Единоголосие означает, что происходящее и проговариваемое – одно и то же: атрибут всех тел или положений вещей, а так же выражаемое всех предложений. Единоголосие означает тождество ноэматического атрибута и лингвистически выражаемого – событие и смысл .... Единоголосное Бытие содержится в языке, но происходит с вещами .... Ни активное, ни пассивное, единоголосое Бытие нейтрально. Это – сверх-Бытие, то есть минимум бытия, общий для реального, возможного и невозможного .... Короче, у единоголосия Бытия есть три аспекта: одно событие для всех событий; один и тот же aliquid (до некоторой степени – И. Ф.) для того, что происходит, и для того, что высказывается; одно и то же Бытие для невозможного, возможного и реального»45.

Как видим, достаточно трудно разобраться в том, о чем же все-таки более конкретном идет речь в процитированных отрывках и что именно скрывается за такими абстрактными терминами как «гул бытия» и «единоголосие Бытия». И все же мы попытаемся это сделать. Но сначала, поскольку в дальнейшем речь у нас будет идти о «бытии» сущего (а не о Бытии самом по себе), мы предварим наш анализ одним напоминанием двух моментов относительно сущности этого термина. Во-первых, «бытие» сущего – это, в общих чертах, создание нового сущего и наделение его (нами) сущностным свойством, способным исполнять какую-либо функцию, определяемую смыслом нами созданной идеи-Истины; а во-вторых, «бытие» сущего – условное, исторически сложившееся наименование: бытие испытывает не сущее в виде того или иного объекта, а человек как сущее, сотворяюшее какую-либо интеллектуальную новизну. Так что объект как составляющий элемент идеи-Истины никакого бытия не испытывает, хотя ему и атрибутировано бытие. Правильно было бы говорить: бытие человека по поводу создания интеллектуальной сущности – или наделения ею – сущего как подручного средства.

А теперь, в целях анализа и