Днем позвонила та дама из «Кертис Брауна» и назначила Жожо встречу на следующей неделе. И день медленно-медленно прошел. Несколько раз она говорила с Бекки, всю вторую половину дня смотрела телевизор, хотя это было против ее правил, съездила на йогу, вернулась домой, приготовила ужин, посмотрела еще телевизор и в районе половины двенадцатого решила ложиться. В поисках какого-нибудь чтива на сон грядущий Жожо набрела взглядом на стопку страниц. Чем не книжка?!

Спустя двадцать минут

Жожо сидела в кровати и так крепко сжимала пачку, что страницы переломились. Она прочла совсем немного, но уже чуяла. Вот оно! Рукопись, которую она ждала, рукопись, которая возродит ее карьеру. Это была «Мими» номер два, только лучше. Она выручит за нее кучу денег!

Жожо взглянула на часы. Двенадцать. Поздно уже звонить Лили? Пожалуй. Дьявол!

В котором часу она встает, интересно? Рано, наверное. Ведь у нее маленький ребенок, значит, вставать приходится рано.

Следующее утро, 6:30

Слишком рано еще? Наверное. Жожо заставила себя подождать еще час, после чего сняла трубку.

23

Я не дура. Еще до того, как Эма отбила у кружки ручку и нацепила на ухо наподобие серьги, я поняла, что Жожо не больно-то рада меня видеть. Я ее не винила. Катастрофа с моей книгой плохо отразилась на нас всех.

Но она взяла мою новую рукопись и пообещала прочесть ее «в скором времени». Потом я вернулась к Ирине и стала ждать звонка Жожо. Он поступил на другое же утро, в 7:35.

— Бог ты мой! — закричала она в трубку так громко, что Ирина слышала в соседней комнате. — Да это же настоящая книга! Называйте цену. «Докин Эмери» вперед других показывать не будем — они с нами плохо обошлись в прошлый раз. Можем пойти в «Тор». Они за такую книгу убить готовы, а дела у них сейчас идут хоть куда. Или, скажем…

План у меня уже созрел. Я не была уверена, что когда-нибудь напишу еще одну книгу; похоже, мне для вдохновения требуется пережить нечто ужасное, и откровенно говоря, я бы предпочла без этого обойтись. Но сейчас у меня была возможность обеспечить себя на будущее.

— Продайте ее, — сказала я, — тому, кто больше даст.

— Будет сделано! Сейчас же отправляюсь в ближайший ксерокс и тут же закажу курьеров, а потом станем сидеть и ждать, когда они начнут осыпать нас деньгами.

24

Вернувшись с курорта, где я одуревала от халявных коктейлей, я не сразу поехала к родителям. Это произошло примерно через неделю — как в старые добрые времена. Когда я наконец собралась и заехала, мама протянула мне конверт:

— Тебе пришло.

На конверте было несколько зачеркнутых адресов, написанных один поверх другого. Сначала его отправили в «Докин Эмери», те переправили в «Липман Хейг», а уже оттуда письмо пришло на адрес моих родителей.

— Небось от поклонника какого-нибудь, — предположил папа.

Я и ухом не повела. Воскрешение к нормальной жизни, случившееся со мной на Антигуа, никак не отразилось на моем отношении к отцу.

Я вскрыла письмо.

«Дорогая Джемма,

Хочу, чтоб ты знала, что твоя книжка «В погоне за радугой» мне очень понравилась. (Я ее купил в аэропорту по дороге в Фуэртавентуру.) Поздравляю с удачным дебютом. Я так обрадовался, когда в конце концов Иззи и Уилл нашли друг друга, после всех проб и ошибок. Я и не думал, что так случится, тем более что вокруг нее увивался тот, другой. Я все волновался, что к Уиллу ее приведет разочарование в прежней любви, но теперь убежден: они чудесная пара.

С любовью,

Джонни.

P.S. Заезжай ко мне. Мы получили новую стерильную марлю, может, заинтересуешься».

Джонни. Джонни Рецепт. Никакого другого Джонни я не знала. И подпись: «С любовью».

У меня было такое ощущение, будто кто-то высверлил меня всю насквозь и наполнил блаженством. Он прочел мою книжку! Он меня не возненавидел! Он простил меня за то, что заполняла им паузы!

До чего же мне было стыдно…

Он хочет меня видеть!

А что я? Я непременно заеду к нему по дороге домой, вот что я. Последний год, даже больше, был для меня сплошным безумием — какие уж тут отношения? И наверное, мне хотелось дождаться, когда я снова стану собой, прежде чем начинать что-то серьезное. Думаю, поэтому я и с Оуэном сошлась: имея Оуэна, я могла не форсировать событий с Джонни. Оуэн был для меня вроде громоотвода.

Впрочем, никаких угрызений относительно Оуэна я не испытывала; я исполняла для него ровно такую же роль.

Тут я увидела дату на письме Джонни и ужаснулась. Девятнадцатое марта — полтора месяца назад. Все это время письмо путешествовало между издательством, агентством и моими родителями. Мне вдруг срочно понадобилось уехать.

— Ну, что там? Действительно от поклонника? — спросил папа.

— Вот что, я поехала.

— Но ты же только вошла!

— Я еще вернусь.

Я ехала так же быстро, как в тот первый вечер, когда спешила за лекарствами, призванными спасти маму от окончательного помешательства. Я запарковала машину, распахнула дверь — и увидела его, в белом халате, заботливо склонившимся над рукой какой-то старушки — видимо, любуется ее грибком или еще чем-то не менее гадким. Сердце наполнилось радостью.

Потом он поднял глаза, и я испугалась: это был не Джонни. Очень похож на него, но не он. Я догадалась, что это его прославленный братец. Хромоножка.

Я вытянула шею, чтобы заглянуть за прилавок, в надежде увидеть за ним Джонни, насыпающего в пузырек какие-нибудь пилюли, но Хромоножка меня прервал:

— Могу я вам помочь?

— Я ищу Джонни.

— Его здесь нет. Что-то в его тоне меня насторожило.

— Надеюсь, он в Австралию не эмигрировал? — Вот была бы удача в кавычках, ничего не скажешь. Да еще наверняка встретит в пути свою единственную.

— Да вроде нет. По крайней мере, вчера он мне об этом не говорил.

— Хорошо.

— Передать что-нибудь?

— Нет, спасибо. Я еще зайду.

На другой день я снова заехала, но, к своему вящему разочарованию, в аптеке опять хозяйничал Хромоножка. На третий день повторилось то же самое.

— Он точно в Австралию не уехал?

— Точно, но, если он вам так нужен, почему вы днем не зайдете?

— Потому что днем я на работе. Раньше он все вечера работал.

— Теперь не так. Теперь у него вечерняя смена только раз в неделю.

Я терпеливо ждала. Хромоножка продолжал переставлять на полках коробки.