Жожо тряхнула головой и просияла:

— Спасибо, Джослин.

Она отошла. Нет у нее времени болтать. Она тут с миссией. Особого назначения.

Бок о бок с Бекки она перемещалась по залу, принимая поздравления и дифирамбы. Все чувства были обострены, нервы — как натянутая струна, Жожо часто трясла головой и смеялась с преувеличенным оживлением. Даже наедине с Бекки она не выходила из роли, пока та на нее не шикнула:

— Прекрати! Подумают, что ты нанюхалась. Жожо прошипела в ответ:

— А вдруг он здесь? Пусть видит, как я счастлива!

— Жожо, еще не факт, что ты для этого созрела.

— Мне неизбежно придется с ним увидеться, не здесь, так в другом месте. Нельзя жить крадучись и все время бояться наткнуться. Пора уже.

Но после двадцати минут представления она призналась:

— Наверное, его тут нет. Давай съедим по кусочку курочки и свалим отсюда.

29

Сопровождаемая отцом, ковыляющим, как если бы ему ампутировали все его хозяйство, я поспешила внутрь. От возбуждения мне даже сделалось нехорошо. За прилавком кто-то был, в белом халате, фигура похожа, но лица мне было не видно.

Я решила, если опять окажется Хромоножка, я сдаюсь. Значит, нам с Джонни Рецептом не суждено встретиться.

Наконец, мучительно медленно, человек повернулся, и — слава тебе, господи! — это оказался Джонни.

— Джемма! — Его лицо озарилось, после чего он вопросительно глянул поверх моей головы.

— А, это мой отец, — пояснила я. — Не обращай на него внимания.

— Да!

Я шагнула вперед.

— Я получила твое письмо, — неуверенно начала я. — Спасибо тебе. Тебе правда моя книга понравилась?

— Да. Особенно любовная линия Иззи и Уилли.

— Да? — Щеки у меня стали цвета пожарной машины.

— Здорово, что в конце у них все складывается. Он вроде симпатичный парень. — Он озадаченно уставился куда-то за мою спину. Отец. Старый эгоист. Надо было за мной тащиться?

— Да, Уилл действительно симпатяга. — Я старалась сосредоточиться на цели своего визите, то есть заручиться если не симпатией, то хотя бы интересом со стороны Джонни. — Он классный.

— И Иззи тоже.

Сзади подал голос отец.

— Бог ты мой, да вы же и есть этот Уилл! — воскликнул он.

Он прохромал поближе.

— А я — Деклан Нолан, сбежавший папаша.

Все это начинало принимать слишком личный оборот, я перебила отца:

— А я — Иззи.

— Славная девушка.

— Как в книге. Наконец до него дошло.

— Я, пожалуй, вас оставлю. Вы уж тут сами…

Он направился к двери, а я повернулась к Джонни. У меня мелькнуло страшное видение: мы навсегда застыли в этом положении, разделяемые прилавком, и я прошу дурацкие, ненужные мне лекарства, а он, с добрыми глазами, мне их отпускает. Это был момент истины. Надо было что-то сказать, чтобы сдвинуться с мертвой точки. Первым нарушил тишину Джонни.

— Джемма, — сказал он.

— Да? — У меня перехватило дыхание.

— Я тут подумал…

— Да?

— Не сходить ли нам куда-нибудь выпить?

— Да?

— Как думаешь, не пора ли… Да!

Спустя некоторое время, в машине, папа сказал:

— Поверить не могу. Ты сама приехала к мужчине и выложила ему все как на духу. Что делается, что делается… Вот времена!

— Перестань, пап, подумаешь… Я же не просила его бросить жену, с которой он прожил тридцать пять лет.

Неужели я это сказала? Мы настороженно повернулись друг к другу. Наконец отец подал голос.

— Мне кажется, нам не мешало бы сходить к семейному психологу. Как думаешь?

— Папа, не говори глупостей, мы же ирландцы.

— Но носить в себе такую обиду невозможно. Я задумалась.

— Это пройдет. Просто дай мне время.

— Время лечит, да? Я опять задумалась.

— Да. В большинстве случаев.

30

И тут, приготовившись в очередной раз тряхнуть головой и заглотнуть очередной коктейль, Жожо увидела его — он стоял у дальней стены, в темном костюме, и неотрывно смотрел на нее. Их глаза встретились, и ее будто ударили в солнечное сплетение. Мгновенно в зале остались только он и она (правы все-таки эти писатели, воспевающие расширенные зрачки).

Сердце в груди бешено колотилось, рука, сжимающая бокал, вспотела, и все было как во сне. Его губы сложились в какое-то слово. «Подожди». И еще — «Пожалуйста». Потом он выставил вперед плечо и стал сквозь толпу пробиваться к ней.

— Он идет сюда, — зашипела Бекки. — Беги!

— Нет, — Это нужно было сделать. Может, им отпущен еще только один шанс встретиться — так почему бы не теперь?

Он исчез из виду, потом появился снова, уже совсем рядом, в гуще младотурок. Бекки отошла в сторонку. А потом он возник перед ней.

— Жожо? — Он спросил это таким тоном, будто проверял, настоящая ли она.

— Марк! — Даже произносить его имя уже было радостью.

— Выглядишь… — он поискал подходящее слово, — классно.

— На том стоим, — парировала она. Его лицо радостно озарилось, и все стало как раньше. Пока Жожо не сказала:

— Как дела у Кэсси и ребят? Марк осторожно ответил:

— Все в порядке.

— Вы все еще вместе? Он замялся:

— Она узнала о нас с тобой.

— Черт! Как же это?

— После того как ты ушла, сразу стало ясно, что дело нечистое. — Он горько засмеялся. — Я был сам не свой.

По правде сказать, она тоже не была на седьмом небе.

— Она небось давно знала?

— Догадывалась. Только не знала, что это ты.

— Мне очень жаль. Я не хотела причинять ей боль.

— Она говорит — как знать, может, так и есть? — что, когда наконец узнала, ей стало легче. Говорит, делать вид, что не замечает моих вечных отлучек, было очень тяжело. В последние месяцы мы пытались что-то склеить.

— И устроили грандиозный праздник, чтобы снова поклясться друг другу в любви и верности, пока смерть не разлучит вас?

Он выдавил улыбку:

— Нет. Дальше психотерапевта пока не зашло. Мы стараемся. — Он замолчал. — Но я все равно постоянно думаю о тебе.

Она теперь стояла ближе, ее тянуло к нему как магнитом. Жожо резко распрямила плечи и отстранилась, боясь вдохнуть его запах — перед ним она бы не устояла.