Аня тут же схватила трубку телефона и набрала указанный номер. Ей ответил Семен Петрович. Он успокоил девушку, сказав, что с группой все в порядке. Она хотела приехать, но руководитель объяснил, что ее не пустят к координаторам и уж тем более к монитору. Единственное, что разрешается, – это раз в сутки узнавать по телефону, как протекает поход и все ли хорошо. Аня была и тому рада. Повесив трубку, она с облегчением выдохнула.

– В порядке там наш путничек? – спросил Захар.

– Да. Ты хотел мне что-то рассказать.

Опекун глубоко вздохнул.

– Хотел… да… в общем… я… – Казалось, Захар не знал, с чего начать. – В общем… когда мне было двадцать пять, у нас с Маринкой родился первый ребенок, девочка, я назвал ее Варя. Жена была не против такого имени, хотя сама хотела назвать ее Катя. Я решил, что Кать слишком много во дворе бегает, а Варя – редкое имя. Варька оказалась очень непослушной девочкой. Лазила везде, только отвернешься, она уже на дереве висит вверх ногами. Ну, обезьяна, ей-богу. Когда дочке стукнуло пять лет, Маринка снова забеременела, на этот раз ждали пацана.

Захар приоткрыл окно.

– Есть курить? – спросил он.

– А ты видел, чтоб я хоть раз курила?

– Ну да, ну да… что-то курнуть захотелось. Не курил уже пять лет. И не пил столько же… Так вот, значит, парень должен был родиться. Я тогда был здоровым, симпатичным молодым человеком, хотя уже и тридцатилетним. – Захар усмехнулся. – Работал на заводе замом начальника производства. Это достаточно серьезная должность. Маринка сидела дома с ребенком, а ее старая приятельница школьная предложила ей должность. Она не знала, что Марина беременная, живота еще не было видно. Мы подумали, мол, сейчас устроим ее, потом она уйдет в декрет, а нам небольшая денежка капать будет, а после декрета Маринка выйдет снова работать. Так и сделали. А за мелкой попросили Маринкину тетку присматривать, не бесплатно, конечно, платили ей там что-то… не помню уже, но совсем немного. И в один день, когда мы с женой были на работе, случилась беда.

Захар сделал паузу и протер руками лицо.

– Варька выпала с пятого этажа, – сказал он.

– Господи, какой кошмар! – сказала Аня.

– Да, эта дура недоглядела.

– Варя выжила?

– Варя выжила, да. Но с тех пор наша жизнь резко изменилась. Варька поломала шесть позвонков, надорвала оба легких, видимо, когда она ударилась о землю, в легких был воздух, и разломала тазовую кость на множество кусков. Девочка осталась в сознании, когда тетка выбежала на улицу, схватила ее и на руках отнесла домой. Потом вызвала «Скорую». Как сказали врачи, нельзя было ее трогать, а та взяла. Разломанные позвонки сильно сместились. Из-за сильнейшего повреждения Варьку полностью парализовало. Она могла только моргать, глотать и дышать.

У Захара проступили слезы. Он вытер глаза тыльной стороной ладони.

– Мне очень жаль, – произнесла Аня.

– Когда Маринка узнала о случившемся, у нее произошел выкидыш.

Аня поменялась в лице и уже смотрела на Захара не со страхом и отвращением, а с жалостью. Девушка смогла проникнуться его болью, невзирая на прошлые поступки опекуна.

– Мне правда очень, очень жаль, я даже не знаю, что сказать, – ответила Аня.

– После этого жена начала пить. Иногда она даже забывала накормить Варьку или убрать за ней. Я возвращался с работы и видел обкаканные пеленки голодной Варьки и лежащую в беспамятстве Марину. Какое-то время я пытался бороться с этим. Хотел даже увольняться, но на что бы мы тогда жили? В итоге я запил сам, не знаю, как это вышло, дал где-то слабину. Закончилось тем, что меня выгнали с работы, а мы с женой на пару спивались на кухне. Несколько раз я забирал ее из компании непонятных людей, таких же, как и мы, пропащих и бессмысленных. Она начала изменять мне. Я думаю, что по пьяни, неосознанно. Но… черт его знает, как там на самом деле было. Наши ссоры доходили до драк. Бывало, я бил ее после измен. В итоге она съехала от меня с Варькой к своей бабушке, которой было уже под восемьдесят. Не знаю, как они там дальше… но раз приставы приходили за алиментами, наверно, они еще живы. Мы разошлись без милиции и суда, все было тихо.

– Это… это просто ужасно, у меня нет слов, – сказала Аня.

– Так что, выходит, я соврал, что у меня двое детей. Один мертвый ребенок и один калека. Ну и жена шлюха и алкоголичка, которая бросила меня.

– Зачем ты мне это рассказал?

– Я хочу, чтоб ты знала, что я мог жить счастливо. Я мог бы быть другим человеком. Если бы не…

– Если б вы с женой не спились к чертям собачьим? И если б ты в приступе алкогольного психоза не бил жену, а она по той же причине не стала шляться с кем попало, то да, наверно, все было бы по-другому.

– Ты ничего так и не поняла… дело не в алкоголе, дело в жизненных обстоятельствах. В травмах… и смерти…

– Случилась проблема в семье, а вы вместо ее решения – давай пить вдвоем с супругой? Отличный ход, браво!

– Как же мне плохо, – сказал Захар и, помедлив, добавил: – Будешь?

Он протянул девушке клизму, потом резко отдернул руку, поняв, что сглупил, и подтолкнул ей стакан.

– Нет, не буду. Я вообще не употребляю. Тем более через клизму.

– Прости, – произнес он, – что-то меня развезло сильно.

– Теперь я могу уйти? – спросила Аня.

– Да, и дверку мне прикрой, – ответил мужчина и набрал в клизму водки.

Двести пятьдесят километров до центрального корня Чащи.

Путники отдежурили посменно почти всю ночь. Ближе к утру существа покинули основание водонапорной башни. Что их привлекало к ней, никто так и не понял.

Несколько следующих дней пути отряд не натыкался ни на бутоны, ни на существ. Они миновали пункты «C» и «D», восполнили там запасы воды и зарядили аккумуляторы. Прошли тридцать километров по лесам, дорогам, деревням и поселкам городского типа, опутанных несущей смерть сетью растений. Пункт «D» оказался последним, где хранились запасы воды.

Легкая часть пути протекла практически гладко. Под легкой частью подразумевался маршрут, уже разведанный другими отрядами. Дальнейшая задача заключалась в поиске нового пункта для ночлега. Небольшой сельский городок, отмеченный на карте Алекса, находящийся в десяти километрах от текущего положения путников, как раз подходил для этой цели.

Аня звонила каждый день. Алекс рассказывал путнику о каждом ее звонке. Костя очень радовался, что дома все хорошо. Это давало ему силы двигаться вперед.

К вечеру шестого дня похода отряд пересек черту городка. Обессиленные, еле передвигая ноги, пробираясь сквозь свисающие лианы, перешагивая корни, торчащие из земли, путники оказались у входа в двухэтажное здание на окраине города. Возле дверей стояли две лавочки друг напротив друга. Костя лег на землю, проклиная этот поход и ругаясь на Алекса, мол, ему не говорили, что будет так сложно. Саша и Миша плюхнулись на лавочки и запрокинули головы. Разинув рты, ребята с отдышкой сидели и смотрели сквозь паутину щупалец над ними.