группу, в которой он мог бы играть на басу. Он сказал, что Металлика были его

платформой, чтобы сделать этот шаг. Он сказал: “Не думаю, что он бы находился в клетке

Металлика вечно”. Дейв включил мне несколько из личных композиций Клиффа.

Услышав их, я был приятно удивлён, узнав знакомую басовую партию из ‘Orion’. Она

начиналась в середине песни. Я понял, что эта версия отличалась от оригинальной.

Басовая партия была той же, но Клифф играл лидирующую партию на своём басу! Я

никогда не слышал этого раньше. Она звучала просто невероятно. Было очень круто

слышать всё это в исполнении Клиффа. Я был очень впечатлен. Клифф мог легко

начинать группу в качестве лидирующего басиста. У меня не было в этом сомнений.

После его смерти в статье одной местной газеты Клифф описывался как ‘местный

парень мирового класса’, у которого была любовь к Иоганну Себастьяну Баху,

мексиканской еде и своему родному городу. В статье была цитата его родителей. Они

сказали следующее: “Клифф был очень благодарным и заботливым сыном. Из-за его

выступлений он спал весь день и не ложился допоздна и никогда не будил нас при этом.

Однажды маленький мальчик пришёл к нашей двери рано утром и попросил Клиффа

подписать его футболку. Клифф высунулся из двери, он едва мог видеть, и сказал:

‘Разумеется, конечно, я подпишу её’. Его сестра Конни сказала в статье: ‘Однажды я

позвонила ему и спросила: ‘как тебе нравится быть рок-звездой?’ и он был просто в

ярости. Он попросил меня больше никогда так не называть его’”.

248

TO LIVE IS TO DIE

Приятно поговорить о Клиффе с Одри Кимболл. Одри играет на басу в группе

района Залива «Elysium». Она представилась мне очень близкой его подругой. Она была

очень счастлива поговорить о нём, но в её голосе чувствовались нотки грусти.

“Я познакомилась с Клиффом через общих друзей, когда мне было 15. У нас было

много общего. В основном мы тусовались и ходили на вечеринки. Тогда было не так

много вещей, чем можно было заняться. Ни у кого из нас не было много денег, мы были

подростками. Я никогда не встречала никого похожего на него, и не скажу, что ожидаю

встретить. Он был очень глубоким человеком, очень настоящим, очень честным и с

чувством достоинства. Не такой, как большинство людей. Он был очень надёжным и

уверенным в себе, что очень редко встречается в детях. Казалось, что он всегда знает, к

чему идёт, и для чего живет на этом свете. Он обладал хорошим чувством юмора. Очень

откровенным и честным. Максимально честым! Он был очень умным и преданным. Он

обожал свою музыку. Он скрупулезно оттачивал своё мастерство. Я всегда знала, что он

каким-то образом всё это реализует с группой или в одиночку. Он был очень

решительным”. Она также сообщила, что после того, как Клифф умер, на его семью

обрушился целый поток писем с выражением соболезнований. Мама Клиффа, Джэн,

отвечала на многие письма лично, а их количество исчислялось тысячами.

Тони Олдридж также знал Клиффа с начальной школы и по средней школе. Он

говорит с большим энтузиазмом. “Я познакомился с Клиффом в школе Маршалла. Он

был на год старше меня. Я говорил с ним однажды перед концертом в “Кабуки” в Сан-

Франциско, после того, как вышел “Kill ‘Em All”. Люди подходили к нему и говорили: ‘Ты

Бог! Ты номер один!’ Он просто смеялся и говорил: ‘Нее’. Ему казалось, что это забавно.

Когда ты подходил к нему, он никогда не впадал в ярость и не начинал кричать”.

“Когда я видел его где-нибудь на сцене, он всегда спрашивал меня: ‘Как дела, Тони?

Как поживаешь?’ Он никогда не забывал меня, чувак, это клёво. Я видел его много раз на

заднем дворе чьего-нибудь дома или в гараже. Он