– Я не говорил, что он мне не нравится.

– Не обязательно говорить.

Грант поразмыслил, анализируя, как всегда, свои ощущения.

– Я нахожу тщеславие отталкивающим. Как человек я чувствую к нему отвращение, как полицейский я ему не доверяю.

– Это безобидная слабость, – пожал плечами Тед, как бы призывая к терпимости.

– Тут-то вы и ошибаетесь. Это крайне разрушительная черта. Когда вы говорите «тщеславие», вы имеете в виду тех, кто восхищается собой, глядя в зеркало, и покупает вещи, чтобы украшать себя ими. Но это лишь человеческая черта характера. Истинное тщеславие – нечто совершенно иное. Тут речь идет не о человеке, а о личности.

Тщеславие говорит: «Я должен это иметь, потому что я – это я». Странная штука, потому что она неизлечима. Вам никогда не убедить тщеславие, что еще кто-то хоть что-нибудь значит; оно просто не поймет, о чем вы говорите. Оно скорее убьет человека, чем станет терпеть неудобства какие-нибудь полгода.

– Но это же болезнь.

– Совсем нет с точки зрения тщеславия. И конечно нет – в медицинском смысле. Это просто логика тщеславия. Это, как я сказал, страшная черта, и она является основной чертой всякой криминальной личности. Преступники – настоящие преступники, а не тот маленький человечек, который, дойдя до крайности, подделывает счет или убивает жену, застав ее в постели с другим, – настоящие преступники так же широко разнятся по внешнему виду, вкусам, уму и методам, как и все остальные люди, но у них есть одна общая черта – их патологическое тщеславие.

Тед, похоже, слушал вполуха: полученные им сведения направили его мысли по особому пути.

– Послушайте, мистер Грант, – сказал он. – Вы говорите, что этому Ллойду нельзя верить?

Грант долго молчал.

– Если бы я знал, – произнес он наконец. – Если бы я знал.

– Ла-а-адно, – протянул Тед. – Это выставляет вещи в другом свете, ведь так?

– Я сегодня утром долго размышлял. Наверное, я видел в преступниках так много тщеславия, что для меня уже стало пунктиком – не доверять ему ни за что. Внешне Херона Ллойда не в чем упрекнуть. Более того, он достоин восхищения. У него прекрасная репутация, живет он просто, у него великолепный вкус, что означает наличие природного чувства меры, и он достиг высот, которые могут удовлетворить самую эгоцентричную душу.

– И все же вам кажется – что-то здесь неладно.

– Помните маленького человечка в отеле в Моймуре, который пытался обратить вас в свою веру?

– Преследуемая Шотландия! Маленький человечек в килтах!

– В килте, – поправил Грант автоматически. – Так вот, Ллойд почему-то вызывает у меня такое же чувство, как Арчи Браун. Это абсурд, но это сильнее меня. От них исходит одинаковый… – Он поискал слово.

– Дух, – подсказал Тед.

– Да. Именно. От них исходит один и тот же дух.

После долгого молчания Тед спросил:

– Мистер Грант, вы все еще придерживаетесь мнения, что то, что произошло с Биллом, – несчастный случай?

– Да, потому что нет никаких доказательств противоположного. Но я готов поверить, что это не несчастный случай, если увижу в том хоть какой-нибудь смысл. Вы умеете мыть окна?

– Что делать?

– Мыть окна.

– Наверное, справился бы, если б по-настоящему приперло, – ответил Тед, уставившись на Гранта. – А что?

– Может, придется заняться этим, чтобы добраться до финиша. Пошли забирать чемоданы. Надеюсь, что в этих чемоданах мы найдем всю необходимую нам информацию. Я сейчас вспомнил, что Билл заказал билет в Скоон за неделю до отъезда.

– Может, его знакомый в Шотландии не мог с ним встретиться раньше четвертого?

– Может быть. Во всяком случае, все бумаги и личные вещи Билла лежат в одном из этих чемоданов, и я надеюсь, что там будет и дневник.

– Но Билл не вел дневника!

– Другого рода. Вроде «Встретиться с Джеком в час пятнадцать. Позвонить Тутсу в семь тридцать».

– А, это. Да, думаю, такая книжка у него была, если он мотался по Лондону в поисках поддержки. Может, это все, что нам нужно!

– Это и есть все, что нам нужно. Если она там есть.

Но не было ничего.

Вообще ничего.

Они бодро начали с очевидных мест: Юстон, аэропорт, Виктория; радовались, как хорошо срабатывала формула:

– Хелло, инспектор. Чем могу быть вам полезен?

– Вот, вы можете помочь моему молодому другу из Америки.

– Да?

– Он хотел бы узнать, не оставлял ли здесь его приятель свои чемоданы. Вы не будете против, если он пройдет и посмотрит? Мы ничего не тронем. Просто посмотрим.

– Что же, пока это еще разрешается в нашей стране, хотите – верьте, хотите – нет. Идите за мной, пожалуйста.

И они шли. Каждый раз шли. И каждый раз ярусы багажа глядели на них презрительно и отчужденно – так независимо могут выглядеть только вещи чужих людей.

Потом, отрезвевшие и полные дурных предчувствий, они побывали в менее вероятных местах. Поначалу они надеялись найти дневник, личные бумаги. Теперь их бы устроило, если бы они просто увидели эти чемоданы.

Но ни на одной из полок знакомых чемоданов не было.

Это так ошеломило Теда, что Гранту с трудом удалось увести его из камеры хранения, которую они посетили последней. Тед все ходил и ходил между рядами полок, уставленных вещами, и не хотел верить очевидному.

– Они должны быть тут, – твердил он. – Они должны быть тут.

Но их тут не было.

Когда Грант с Тедом, сбитые с толку, проигравшие свою последнюю ставку, вышли на улицу, Тед сказал:

– Инспектор… я хотел сказать, мистер Грант, где еще можно оставить свои вещи, когда выписываешься из отеля? У вас есть эти запирающиеся персональные ящики?

– Есть, но они только на короткое время. Для тех, кто хочет поставить чемодан на час или два, пока занимается делами.

– Тогда где вещи Билла? Почему их нет там, где они должны быть?

– Не знаю. Может, они у девушки.

– Какой девушки?

– Не знаю. Билл был молодой, интересный, холостой; он наверняка пользовался большим успехом.

– Да, конечно. Может, так и было. Ой, я совсем забыл. – Лицо Теда потеряло печально-растерянное выражение. Он взглянул на часы – было почти время обеда. – У меня свидание с этой девушкой из молочного бара. – Он поймал взгляд Гранта и, казалось, смутился. – Но я не пойду, если вы считаете, что от меня еще может быть прок.

Отправив Теда на свидание с подружкой из молочного бара, Грант почувствовал некоторое облегчение. Уж очень было похоже на то, будто рядом с тобой все время вертится печальный щенок. Сам Грант решил отложить немного свой обед и пойти повидаться кое с кем из своих приятелей из городской полиции.

Он вошел в участок