Для победы часто приходится ломать стереотипы и идти на нарушение морали. Сами победители это хорошо понимали. «Кто достигнет чего-нибудь великого, если он не ощущает в себе силы и решимости причинять великие страдания?» – вопрошал Фридрих Ницше. В большинстве случаев восходитель покорят вершину еще до начала восхождения – его дух и его воля готовы к этому.

Воля стимулирует активные действия. Она, как незатихающая боль открытой раны, всегда заставляет думать о новых и новых попытках, которые должны привести к победе.

Моцарт мог бы стать неординарным музыкантом, и, возможно, слух о его достижениях распространился бы гораздо дальше родного маленького Зальцбурга, но к нему вряд ли пришла бы мировая слава, если бы не было рискованных во всех отношениях гастролей по Европе. Другими словами, если бы не было предпринято активных действий. Причем совершенно очевидно, что демонстрация искусной игры не была игрой в одни ворота: детство ловит мысли на лету, преобразовывая их в идеи прямого действия. Многочисленные встречи с самыми знаменитыми музыкантами своего времени, пассивное и активное изучение стилей их творчества и способов жизни открыли для него бесчисленное множество новых творческих возможностей. А их реакция на его творческие усилия – как положительная, так и отрицательная – подстегивала создавать такие шедевры, которые служили бы неоспоримым доказательством его победы. Главный этап борьбы музыканта начался с осознания, что для безусловной победы он должен предложить неподражаемые и величественные вещи. И он шел к своим шедеврам через страстные усилия, через обжигающее действительность включение воли.

Проблема активности в жизни еще больше важна для тех, кто ступил на стезю преобразования мира. Юлий Цезарь мог остаться в истории как талантливый полководец и покоритель Галлии, расширивший границы самой развратной в истории, непроизвольно разлагающейся империи. Но он никогда бы не стал «великим Цезарем», если бы его мозг ежечасно не сверлила назойливая мысль о покорении Рима и совершении множества изменений в его устройстве. Если бы в решающий момент он не ринулся на Рим, суливший ему либо главную победу, либо самое сокрушительное и безвозвратное поражение, ему никогда бы не достичь всех других побед, которых он достиг и которые приписала ему людская молва. Он готовился к главному сражению всю жизнь, волевыми усилиями приучив свое тело к лишениям, а дух – к неимоверному терпению.

Пожалуй, среди достигших успеха не было неактивных людей – никому крупицы счастья не сыпались неожиданно, как из рога изобилия; напротив, каждый победитель очень четко идентифицировал свои желания и настойчиво шел к их исполнению долгой, сложной и опасной дорогой.

Способность использовать опыт предшественников

Это качество, являющееся одним из наиболее ценных для реализации жизненной стратегии любого человека и неотъемлемой принадлежностью каждого гениального, тонко заметил и описал американский психоаналитик Роберт Дилтс. «Одну из характеристик гения составляет следующая особенность: вместо того чтобы просто опровергать существующие интерпретации, выдвинутая гением новая интерпретация включает в себя все предшествующие объяснения и придает им смысл, добавляя при этом элементы и детали, которые в предшествующих концепциях не были объяснены. Эйнштейн, например, в своей теории относительности не опроверг законов механики Ньютона. Напротив, его идеи и уравнения включили в себя и одновременно расширили значение ньютоновской модели физического мира».

Фактически, сказанное американским ученым означает, что творец-преобразователь должен, зная все предыдущие особенности занимающего его предмета, иметь собственный, отличный от них подход к решению задачи. Часто это не просто детализирование, более глубокое, чем осуществленное до него; в большинстве случаев это оригинальность мышления, позволяющая увидеть новые черты в старом и знакомом, пренебрежение стандартами для того, чтобы прийти к неожиданному, но действенному решению. Этот нюанс имеет и интересную психологическую особенность: продвигая новое направление, гении не выступали против принятого имиджа предшественников, а приплюсовывали его к своему. Тезис «он опроверг известную теорию» выглядит скандально и благоприятствует идентификации исследователя, но утверждение «он развил известную теорию» более выгодно с точки зрения успеха в профессиональной аудитории, которая служит главной опорой для продвижения новой теории в широкие массы. Ведь, к примеру, Ленин стал знаменитым и понимаемым в радикальных кругах, когда сумел убедить (или навязать мысль), что он развил идеи своих более известных на тот момент предшественников: Маркса, Энгельса, Плеханова.

Знаменитые полководцы всегда поступали на поле боя настолько нестандартно, что это было недостижимо для классических военачальников. Цезарь, строя свою стратегию и тактику, всегда был оригинален; его движения, действия и решения почти всегда оставались неуловимыми не только для противников, но и для ближайшего окружения.

Оценивая фрейдовский подход к анализу статуи Микеланджело «Моисей», Дилтс довольно точно отметил особенность мышления исследователя: «Там, где большинство людей видело интересную, впечатляющую работу в камне, Фрейд разглядел голограмму истории и человеческого духа». Стоит подчеркнуть: Фрейд, прежде всего, предложил нечто новое, пленяющее необычным подходом к давно известному и проанализированному. В этом уникальность использования опыта: приблизиться к уже признанному величественному образу и… неожиданно для всех предложить совершенно новый, неслыханный и невиданный подход, порождающий новое восприятие. Может быть, просто приучивший себя мыслить свободно Фрейд не опасался взглянуть на что-либо под другим углом зрения, не испытывал незадачливого смущения перед перспективой использовать не общепонятную, а свою собственную призму?

Стабильная самооценка

Что и говорить, довольно часто по творчеству любого одаренного человека наносятся разрушительные удары – иногда непреднамеренные, но гораздо чаще точно рассчитанные на появление болезненных ран. Еще, правда, бывают просчеты или ошибки самих искателей успеха. Пожалуй, ни одна творческая личность, ни один победитель не избежал того, чтобы хоть раз в жизни его самооценка не претерпела потрясения, уровень которого ставил под сомнение наличие уникальных способностей и восприятие собственного гения. Во всех таких случаях непроницаемым панцирем от вражеских стрел служила стабильная положительная самооценка – такое состояние человека, когда он, не теряя своей сосредоточенности, прекрасно ориентируется в пространстве и осознает, в каком направлении и на какую глубину необходимо корректировать свои действия.

Пожалуй, говоря о самооценке и защитных реакциях на критику со стороны, стоит вспомнить Эйнштейна, и особенно его молодые годы. Живя на грани нищеты и работая в патентном бюро, он уже в тот период сформировал неожиданно высокую самооценку независимого ученого. Наиболее весомым подтверждением этого является случай, когда руководитель факультета Бернского университета отклонил статью Эйнштейна по теории относительности как «невразумительную». Безвестный любитель, занимающийся исследованиями лишь в свободное от службы время, не преминул объявить авторитетного физика невеждой.