С самого детства свято верили в свое великое предназначение Юлий Цезарь и Александр Македонский. Внушаемое в детские годы оказывалось настолько прочным, что порой не только незримо указывало путь в самых неожиданных жизненных хитросплетениях, но и объясняло, казалось бы, безрассудное поведение великих полководцев. Например, их отчаянные броски в гущу боя, что ставило на грань саму жизнь, а не только какую-то призрачную тактическую победу. И хотя Цезарь перед главным походом на Рим все же испытывал внутренние сомнения, то были не сомнения гения в своем предназначении, а сомнения в способности его солдат слепо следовать за ним и поверить в двусмысленную логику своего командира.

Зигмунд Фрейд настолько верил в себя как великую путеводную звезду для человечества, что уже в двадцать девять лет (то есть еще даже до открытия собственного кабинета-клини-ки) сжег свои заметки, письма и черновики статей, заметив при этом, что «доставит массу трудностей целой толпе людей, которые еще не родились». Задолго до прихода признания и успеха Фрейд уверовал в то, что рано или поздно докопается до таких истин, которые до него были скрыты от человечества завесой тайн, что он способен проникнуть в эти неведомые глубины, заглянуть в такую бездну, которая и манит и пугает весь мир. Фрейд сохранил веру в собственную исключительность до конца жизни, он считал себя если не современным прорицателем, то ученым, сделавшим такие значительные открытия, которые перевернут представления о многих знакомых и одновременно таинственных вещах.

Но, безусловно, самомнение Ницше выражено наиболее оригинально. Он связал свое имя «с припоминанием кризиса, равного которому не видела Земля». Психологическое восприятие рубежей, окончания и начала эпох наиболее ярко; это врезается в мозг и остается там если не навсегда, то очень надолго. Конечно, Ницше прекрасно понимал это, и потому его изречение можно рассматривать как хитрость, четко спланированную акцию, нацеленную на то, чтобы остаться в коллективной памяти человечества символом. «Я не человек. Я – динамит», – предупреждает мыслитель, снова воздействуя на наиболее податливый рецептор человека – визуальное воображение. Потому что практически у любого читателя динамит ассоциируется со взрывом, закрепляя имя Ницше сильными внутренними эмоциями.

Даже вечно терзаемый сомнениями Лев Толстой с возрастом сознательно перевоплощался в неподражаемого русского волхва, указывающего перстом направление развития человека. По меньшей мере, в плоскости нравственности и духовного совершенствования. Он, безусловно, и был им, но главная трансформация произошла внутри его самого: когда писатель уверовал, что его миссия много шире функции непредвзятого летописца, когда он позволил себе формировать чужое мировоззрение.

Лишь после этого он обрел подлинную силу творца – мыслителя и философа от литературы, который пришел в мир, чтобы научить людей любви к человеческому и вечному.

Точный расчет

Хотя вера в себя каждого из великих завоевателей успеха, безусловно, была главным фактором побед, более пристальный взгляд на их стратегии свидетельствует, что вера всегда имела под собой довольно четкую основу. Иными словами, в жизни каждого из них не обошлось без четкого расчета. Более того, каждый из достигших успеха сделал это не по случайному наитию, а вследствие реализации тонко продуманной многоплановой стратегии.

Действительно, мы мало задумываемся над тем, почему, например, именно Шлиманн сумел отыскать Трою; откуда Наполеону явилось решение захватить власть и поставить на колени практически всю Европу; отчего вера Пикассо и Дали в свои художественные таланты принесла сладострастные плоды признания; почему Ленин так уверенно двигал массами, легко пренебрегая ценностью человеческой жизни; каким образом Родену удалось доказать, что он является великим скульптором нового времени, а Юнгу – навязать огромному количеству людей свое религиозно-мистическое начало в психологии? Да, каждый из них уверовал в предначертанность своей победы. Но этого было бы слишком мало для того, чтобы завладеть сознанием окружающих, навязать свою волю в чем бы то ни было. Следует признать, что все победители очень много внимания уделяли поиску различных способов внедрения своих идей в массовое сознание. А порой прибегали и к откровенным манипуляциям. Большинство талантливых личностей оказывалось еще и искусными игроками на футбольном поле жизни.

Наполеон, едва добившись первой политически значимой победы в Италии, тут же начал игру «на опережение», предусматривающую вырывание власти из рук политиков, которые его послали на войну. Молодой французский генерал настолько точно просчитал свое восхождение, что даже опытные и мудрые борцы за власть просмотрели тот момент, когда их общую стратегию начало беспощадно жечь пламя наполеоновской всеобъемлющей и гораздо более сильной жажды власти. Когда же Бонапарт сумел превратить победу Франции в Италии в СВОЮ победу и заключить с Австрией весьма жесткий мир, господам в Париже осталось лишь озираться и ждать собственного низвержения. Впрочем, некоторые из них не осознавали опасности

Наполеона до последнего момента – так тихо он подкрадывался к главному броску. Тонкий расчет всегда был вплетен в стратегию и тактику Наполеона. Чего стоит только его неожиданное возвращение из египетского похода: получив тревожные известия из Франции, полководец тотчас просчитал, что настал момент, когда можно заставить руководителей Республики отказаться от власти в его пользу.

Более всего приверженность расчету характерна для успешных государственных деятелей и выдающихся военачальников. В этом смысле Цезарь или Бисмарк могли бы стать примерами для подражания в разработке и внедрении многочисленных схем влияния на политический процесс и в конечном итоге на ход самой истории. Цезарь был мастером так представить дело, чтобы на его сторону встали широкие массы людей. Порой он пускал в ход подкуп народных лидеров, как это было в случае с Клодием, когда Цезарь спас этого беспринципного человека от тюремного заключения (пожертвовав в его пользу разводом с собственной женой). Одним махом он приобрел преданного поклонника в лице лидера плебса. Цезарь вечно придумывал различные хитроумные схемы поощрения солдат, чем добился поистине потрясающей власти над войском. А чего стоят его долговые схемы, когда он, набрав неимоверных по масштабам долгов, отправился в испанский военный поход, приковав к себе таким образом всех тех, кто ссужал деньги и теперь был заинтересован в его победах. Не менее хитрые комбинации прорабатывал Бисмарк. Этот один из самых терпеливых игроков в истории восхождения лидеров в течение нескольких десятилетий демонстрировал невероятную выдержку. Да, его искусно разработанные схемы долгое время лопались, как мыльные пузыри. Но не из-за логических просчетов, а вследствие недолговечности монархов. В течение долгого времени этот человек ловко напоминал о себе королю через доверенных людей, а поймав главный момент, он фактически навязал монарху аудиенцию и буквально вытребовал высшую исполнительную власть.

Расчетами в большей или меньшей степени пользовались все гениальные люди. Причем достаточно часто их тонкий расчет не лежал на поверхности, а был глубоко упрятан даже от глаз трепетно ищущих историков.