подарком доволен? Позабудет о Садко и его товарищах хоть на время – и займется другими игрушками? Или напрасно ты, капитан «Сокола», на такое чудо надеешься?..

Невеселые мысли опять нахлынули совсем некстати, и Садко себя обругал: ну какой прок зря терзаться, думая о том, чего теперь всё равно не изменишь. Сейчас тебя и твою команду ждут отдых после долгого плавания, вино и веселье. Вот и наслаждайся – и не наводи своей мрачной мордой тоску на команду! Милослав уже вон коситься обеспокоенно начинает.

– И то правда, Радята. Прибавим шагу, не то в «Летучей рыбе» все столы позанимают! – загорелое лицо Садко снова осветила усмешка, лихая и озорная. – Нынче так гулеванить будем, что небу жарко станет. Потому что заслужили!

* * *

За пристанью, вдоль впадающей в бухту речушки, потянулись гостиные дворы, а дальше, ближе к тракту, громоздились склады, амбары и лодочные сараи. У глиняных мазанок, теснившихся к воде, сушились на вешалах рыбачьи сети. А на широком каменном мосту, что вел к восточным воротам Ольши, Садко с товарищами опять основательно застряли. Народ и тут кишмя кишел. По обеим сторонам моста лепились прилавки и навесы торговцев, у которых толкались покупатели, сновали в толпе, нахваливая свой товар, коробейники и сбитенщики, потешали зевак прибаутками скоморохи, скрежетали оси телег, ржали лошади.

Кое-где торг уже сворачивался, но текший через мост поток пеших и конных, торопившихся попасть в город до темноты, редеть и не думал. От диковинных одежд и лиц – человеческих и не только – рябило в глазах. Иных то ли диволюдов, то ли нечистиков Садко даже опознать сходу не мог, хотя по белому свету его поносило изрядно.

На диволюдов в человеческих городах обычно поглядывают настороженно – иногда с любопытством, а порой и с опаской. Однако в Ольше было по-другому. Даже громадине-троллю с далеких северо-западных гор или фригалу верхом на драконоподобной птице-гирифтене тут, пожалуй, не удивились бы – мол, эка невидаль. Не таращил ошалело глаза никто из местных и на Руфа с Нумой. Похоже, никому не было дела до того, как затесались в дружину моряков-людей высоченный дюжий псоглавец да индеянин-ванара с озорным шерстистым лицом и длинным рыжим хвостом, торчащим из-под кафтана.

Даже стража в воротах, к которым толпа наконец вынесла новеградца и его спутников, особым интересом мореходов из разношерстной команды «Сокола» тоже не удостоила. Суровых парней в лазоревых плащах и обшитых железными пластинами куяках занимало только одно: нет ли при себе у Садко и его спутников, кроме ножей на поясах, другого какого оружия. В порту торговым гостям дозволялось обвешиваться остро отточенным железом хоть с ног до головы, но проносить за городские стены мечи, боевые топоры, луки с самострелами и всякое такое прочее строго запрещал приказ посадника. У тех бесшабашных ребят, кто решал, что запрет не про них писан, оружие в воротах без разговоров отбирали, а взамен вручали особую зачарованную бирку: предъявишь на выходе – получишь свое имущество обратно. Так что Руфу волей-неволей пришлось оставить на «Соколе» секиру, самому капитану – верный палаш, а всем прочим – сабли да тесаки. Абахай и силач Новик ворчали, что себя голыми чувствуют, но деваться было некуда.

Правила есть правила.

Рядом с распоряжавшимся у ворот десятником городской стражи стоял седоватый человек в неброском сером кафтане. Острые внимательные глаза скользнули по мореходам с «Сокола», ни на ком, впрочем, долго не задержавшись, и Садко ощутил, как по вискам словно протянуло ветерком, а в затылке кольнуло. Чародей. У всех трех въездов в Ольшу несут службу такие дозорные – ежели углядят отметину Тьмы на каком подозрительном чужаке со странным и непривычным обличьем, вмиг тревогу поднимут. Что ж, правильно – доверяй гостям, но проверяй.

Охранные руны над створками ворот тоже должны были сразу отбить охоту у Чернобоговых прислужников соваться в город, а Руф еще на мосту ошеломленно рыкнул, разглядывая внушительную восточную стену Ольши и массивные зубцы белокаменной проездной башни. На то, чтобы содержать в порядке городские укрепления, тут денег не жалели.

На площади за воротами торг шумел и гомонил еще веселее, а глаза от изобилия товаров просто разбегались. Грызя на ходу каленые орешки, купленные у разносчика, Садко с друзьями не отказали себе в удовольствии неспешно прогуляться по рынку.

И то ли сладкие орешки свое дело сделали, то ли капустный рассол, унявший похмельную боль, то ли задорная суета вокруг, но Садко наконец-то и думать позабыл о тревогах и печалях. Особенно, когда наткнулись у прилавка квасника на Каратана с Бану. Дальше отправились глазеть на россыпи товаров вместе, да и не только глазеть, но и обновочками себя радовать.

Задержались надолго только раз, засмотревшись на веселое представление, развернувшееся у палатки брадобрея. Колдовали там над посетителями двое: бойко сыпавший прибаутками пожилой мастер и молодой русый подмастерье. Оба – в закатанных до локтей белых косоворотках, синих портах и в холщовых красных фартуках. В руках у них так и летали ножницы, гребни, полотенца, стальные клинковые бритвы с широкими и узкими лезвиями и морские губки, которыми цирюльники ловко взбивали в медных тазах мыльную пену. Помогавший им мальчишка-ученик едва поспевал таскать в палатку кувшины с кипятком из-за занавески, где дымилась жаровня, выплескивать из тазов грязную воду и подметать обрезки волос, сыпавшиеся наземь из-под ножниц.

Завороженные зрелищем мореходы и сами не заметили, как, протолкавшись через толпу, подошли поближе. Садко не утерпел – протянул руку, чтобы поднести к носу да понюхать лежавший рядом с бритвенным тазом желтоватый кусок мыла. Новеградец слыхал, конечно, что варят эту штуку из смеси золы со свиным салом или деревянным маслом, но видеть мыло ему только у цирюльников обычно и доводилось: на Руси моются и стирают всё больше или со щелоком, или с красно-бурым корнем травы чистухи, тоже дающим обильную пену. А мастер, как раз закончивший брить рыжего толстяка в нарядной тунике и отсчитавший довольному иноземцу сдачу, весело подмигнул капитану и его друзьям:

– Эй, мореходы! А ну давай живой ногой к нам! Подстрижем-поголим, водой заморской побрыжжем, все красотки будут ваши! А то эвон обросли все в море, как лешие косматые, аж страх берет!

Садко невольно провел рукой по волосам, сбив на затылок суконную шапку, оглядел свою команду – и фыркнул, не сдержался. Немалая доля правды в словах брадобрея была. Ну, Руф и Нума – о них разговор особый, а вот у того же Ждана отросшие патлы и правда во все стороны торчат, да и остальные вряд