В Призрачной Гавани был еще один вампир. И, судя по свидетельствам, один из плохих. Возможно, этим объяснялось предубеждение Барби. Хотя всегда было ошибочным экстраполировать отдельный пример на всю группу.

Она сжала рукой края раны, ощущая под пальцами слабый пульс. Кто бы ни покусал детектива, он даже не подумал закрыть вентиль после того, как насытился. Пятна крови на его плаще и воротнике рубашки пересилили ее цивилизованность: клыки заострились, а рот наполнился слюной. И это было хорошо. Физическим проявлением ее обращения было то, что ее слюна приобрела свойства антисептика. Вампиры ее линии крови кормились мягко и неоднократно. После укуса можно было зализать рану целиком, и она закрывалась.

Неуклюже повернувшись и придерживая безвольно мотающуюся голову лейтенанта, чтобы добраться до шеи, она высунула язык и нанесла слюну по всей длине раны. Она пыталась не обращать внимания на хоть и отдающий сигарами, но вызывающий эйфорию вкус его крови. Ее сознание коснулось его острого, проницательного разума.

Он никогда не считал ее виновной. До сих пор.

– Отличная картинка, французка, – проговорил знакомый девичий голос. – Кровосос классический сто один, гадюка и ее жертва. Разве твой папаша-во-тьме не предостерегал тебя, чтобы ты не перекусывала между трапезами? Тебя разнесет, и ты не влезешь в свои парадные платья. Разве это хорошо?

Женевьева знала, что Барби не примет ее объяснений. И она тут же поняла – почему.

Рану оставили открытой специально для нее.

– Меня подставили, – сказала она сквозь окровавленные клыки.

Барби хихикнула – юное видение в красной юбочке чирлидера, с белыми гольфами, шерстяным топиком с короткими рукавами и с чокером в виде полоски из дешевого металла. На ее щеках посверкивали румяна с блестками, а на ободке для волос крепились «усики», на концах которых болтались помпоны в виде звезд.

Она подняла свой кол и сказала:

– Ножницы режут бумагу.

Женевьева достала пистолет и прицелилась.

– Камень тупит ножницы.

– Эй, нечестно, – заныла Барби.

Женевьева насколько возможно осторожно пристроила раненого и поднялась на ноги. Ее пистолет был нацелен в сердце Истребительницы.

– А где сказано, что вампиры сражаются в стиле кунг-фу? В этой стране у каждого есть огнестрел, так почему ему не быть у меня?

На секунду ей даже стало почти жалко Барби Истребительницу – лоб той сморщился, нижняя губа задрожала, как у обиженной пятилетней девочки, и на глазах показались слезы разочарования. Ей нужно еще много узнать о жизни. Если у Женевьевы все получится, то девчонка завершит свое обучение в женской тюрьме Техачапи.

Серебряный нож скользнул вблизи ее шеи.

– Бумага заворачивает камень, – учтиво сказали с британским акцентом.

XXI

– Барби не знает, не так ли? Что ты – носферату?

Эрнест Ральф Горзе, библиотекарь старшей школы был воплощением твидово-консервативного среднего класса, настолько утрированным англичанином, что Алистер Кук на его фоне смотрелся бы как парнишка с задворок. Он изогнул изящную бровь, демонстративно протер очки в круглой металлической оправе платком из верхнего кармана, и состроил гримасу из серии «Я-такой-безнравственный», от чего его чуть изогнутые клыки показались из-под верхней губы.

– Нет, боюсь нет. Приятная глазу, восхитительная знакомая, но наша маленькая Барбара страшно глупа.

Смотритель («Да, – признал он, – невероятно глупое имя, которое ничего не значит, но «клево» звучит, если ты болван») послал Барби Истребительницу вызвать «скорую» и шерифа. Женевьева осталась в библиотеке под охраной Горзе. Он заставил ее сесть и держался далеко за пределами длины ее рук.

– Ты укусил лейтенанта? – сказала она.

Горзе поднял палец к губам и поцокал языком.

– Тише, тише, старая, – не должен же я тебе напоминать, что о таком не говорят вслух. Как в финале дурацкого фильма получится, если раскрыть карты и всю эту чушь. Не хочешь ли растворимого кофе? Отвратительные помои, но я слегка подсел. Вот что получается, когда тебя прибивает волной к берегам язычников.

Смотритель обогнул свой стол, где высокой кучей были навалены нечитанные и, вероятно, нечитаемые, книги. Он налил воды из электрического чайника в огромное зеленое керамическое яблоко. Она отклонила предложение, покачав головой. Он отпил из кружки «яблоко-для-учителя» и издал преувеличенно-удовлетворенное «ах».

– Это снимает остроту. Хорошо смывает никотиновый привкус.

– Почему она не заметила?

Горзе хихикнул.

– Все, что бедная Барбара знает о племенах носферату, исходит от меня. Разумеется, многое я сочинил. Я очень творческий, знаешь ли. Это всегда было в числе моих умений. Очарование и убеждение – вот билет. Легкомысленная милашка верит каждому моему слову. Она считает, что все вампиры – отвратительные создания ночи, демоны, для которых нет надежды на искупление, пускающие пену чудовища, которых нужно убивать, как бешеных псов. Я отлично сознаю иронию, старая. Иногда, холодными вечерами, справляться с весельем становится почти невозможно. О, эти истории, что я придумал для нее, безумные вещи, в которые она верит. Я сказал ей, что она избранная, единственная девушка в мире, кто может вынести бремя крестового похода против сил зла. Девочки-подростки обожают эту чушь про «я-тайная-принцесса». Особенно янки. Я многое позаимствовал из «Звездных войн». Невероятно убогий фильм, но очень красноречиво говорит о состоянии разума нации.

Горзе наслаждался шансом все объяснить. Прятать свою сообразительность было для него испытанием. Она подумала, что только поэтому была все еще жива – ему нужен был слушатель.

– Но в чем смысл?

– Изначально – из целесообразности. Я «погибал» с тех пор, как прибыл в Америку. К несчастью, я не такой, как ты. Я не могу взмахнуть ресницами, чтобы красивые девушки тут же предложили мне свои шейки. Я действительно один из тех «охоться-и-убивай», «рви-и-осушай» носферату. Я пытался иначе, но брачные танцы утомили меня до смерти и я подумал, ну – почему нет? Почему просто не разорвать кому-то глотку.

– Так что за несколько месяцев в этой живописной Призрачной Гавани, пустышки начали скапливаться словно почтовая реклама. И тут на меня снизошло озарение. Я могу спрятаться за Истребителем Вампиров. Но поскольку ни одного в поле зрения не нашлось, я сделал его сам. Я проверил школьные записи, чтобы найти самую тупую куколку в школе, и нанял ее для дела. Я убил ее болвана-приятеля – капитана футбольной команды, поверишь ли в такое? – и несколько аппетитных подростков в придачу. А потом я открыл Барбаре, что стать Истребительницей – это ее судьба.

Вместе мы выследили и уничтожили первую жуткую тварь – школьную секретаршу, которая, так совпало, постоянно требовала, чтобы я предоставил мои рекомендации из старой доброй Англии – проткнули колом эту кровожадную суку. Она, впрочем, явно успела породить себе подобных, прежде чем мы с ней разобрались, и с тех пор мы их выслеживаем. Тебе будет приятно услышать, что я ухитрился почти полностью избавить этот городок от агентов по торговле недвижимостью. Когда вон там рассмотрят дело[137], это засчитается мне в плюс – хотя я планирую туда не попадать.