Не обращая внимания на разговор, шаркун плеснул кофе в кружку Мартина. Здесь, в раю Джека Мартина, кофе был бесконечным. Он довольно выдыхал клубы дыма.

– Джек, я должна тебя предупредить. Это дело может стать опасным. Вчера ночью убили моего друга, в качестве предупреждения. И теперь меня полюбила полиция. Я не могу ничего доказать, но может оказаться, что расспрашивать об Алукарде вредно для здоровья. Поэтому держи уши на макушке. Теперь я знаю о двух постановках Джона Алукарда, но я хотела бы узнать обо всех. У меня чувство, что он играет одну ноту, но мне нужно подтверждение.

– Думаешь, он снимает фильмы только про Дракулу?

– Думаю, он делает только Дракулу.

Она сама не знала, что имеет в виду, но это звучало ужасающе верно.

XVI

Когда Мартин ушел домой, чтобы разобраться с клиентом, ночи оставалось еще достаточно. Женевьева знала, что в четыре утра Уэллс все еще принимает.

Он просматривал отснятый материал.

– Входи, входи, – прогудел он.

Большая часть съемочной команды, которую она встретила накануне ночью, расположилась на подушках и ковриках по всей берлоге, но в их числе теперь было несколько новых лиц – чьи-то дети, профессора-юристы и очень старый, очень серьезный чернокожий человек в ярко-оранжевом дашики[134]. Гари – оператор – возился с прожектором.

Они просматривали ту сцену, съемки которой она видела. Фильм проецировался на гобелен над камином. Ван Хельсинг, которого преследуют знаки вампиров. Было странно видеть широкое, бородатое лицо Уэллса, светящийся череп, машущую крыльями летучую мышь, кинжал, по лезвию которого стекает кровь, – и все это на фоне неподвижного, строгого изображения средневекового леса.

Было заметно, что Уэллс погрузился в представление, и почти вел диалог со своим персонажем на экране, а потому не станет отвлекаться от показа, чтобы она могла доложить ему о своих предварительных находках.

Она вышла во двор. Здесь тоже были люди. Нико, вампирская старлетка, только что закончила кормиться и теперь лежала на спине, глядя на звезды и облизывая от крови губы и подбородок. Она ела неряшливо. Слишком красивый молодой человек неуверенно выпрямился, и мотал головой, чтобы избавиться от головокружения. Он был одет по моде Родео-Драйв, но вещи были прошлого сезона, потому что на прошлой неделе началась новая эра. Ей не нужно было слышать трансляцию мыслей Нико, чтобы определить в нем богатого паренька, который нашел новое безумное увлечение, куда вбухивать деньги от своих трастовых фондов, а мурашки на ее коже свидетельствовали, что увлекся он не спортивными авто.

– Твоя очередь, – настойчиво обратился он к Нико.

Женевьева держалась тени. Нико ее видела, но ее партнер был слишком сосредоточен, чтобы замечать что-либо. Мазок на его шее заставил Женевьеву ощутить крошечный укол жажды.

Нико устало поднялась – момент удовольствия от насыщения был испорчен. Из сумочки-клатча она вытащила крошечный нож для чистки овощей. Блеснуло серебряное лезвие. Мальчишка с готовностью сел рядом и закатал левый рукав ее муслиновой блузки, обнажая предплечье. Женевьева увидела ряд шрамов, которые она заметила прошлой ночью. Девушка-вампир осторожно вскрыла один из них и позволила заструиться крови. Парень приник к ране ртом, а девушка сжала его волосы в горсти.

– Помни – только лижи, – сказала она. – Не присасывайся. Ты не сможешь получить нормальные клыки.

Его горло пульсировало, пока он глотал.

С рычанием он выпустил девушку. У него были глаза и клыки почище, чем у Дракулы Дирка Дигглера. Он двигался быстро – временно новорожденный, чувствительный к дополнительным ощущениям и переполненный острым чувством силы.

Дампир надел зеркальные очки, провел пальцами с бритвенно-острыми ногтями по уложенным гелем волосам, и ушел в ночь Ла-Ла[135]. Через пару часов он снова будет обычным живым парнем. Но к тому времени он успеет втравить себя во всевозможные неприятности.

Нико стянула края раны – Женевьева уловила ее боль. Серебряный нож мог быть очень опасен, если частичка металла останется в ране. Серебряная гниль для вампира была подобна запущенной гангрене.

– Я не вправе что-либо говорить, – начала Женевьева.

– Вот и не говори, – сказала Нико, хотя она явно услышала то, что Женевьева думала. – Ты – старшая. Ты не можешь знать, каково это.

Женевьеву на миг озарило, что эта новорожденная никогда не состарится. Какая жалость.

– Это простой обмен, – сказала девушка. – Кровь за кровь. Галлон за царапину. Расчет в нашу пользу. Прямо как говорит президент.

Женевьева присоединилась к Нико у края декорации.

– Этот вампирский трип для меня не особенно работает, – сказала Нико. – Этот парень, Джулиан, к утру снова будет теплым, смертным и с отражением. А когда ему хочется, он будет вампиром. Если не со мной, так есть другие. Ты можешь набрать драка на Голливудском Бульваре за двадцать пять долларов за понюшку. Мерзкая дрянь, в порошке, а не из вены, но он работает.

Женевьева пригладила волосы Нико. Девушка легла ей на колени, тихонько всхлипывая. Она потеряла не просто кровь.

Такое происходит, когда ты становишься старшим. Ты становишься матерью и сестрой для целого мира немертвых.

Отчаяние девушки прошло. Ее глаза засияли, благодаря крови Джулиана.

– Давай поохотимся, старшая. Как вы делали в Трансильвании.

– Я из Франции. Я никогда не была в Румынии.

Сейчас, когда она это сказала, это показалось странным. Она была практически везде, кроме Румынии. Видимо, не думая об этом сознательно, она избегала предполагаемой родины носферату. Кейт Рид как-то сказала, что она немного теряет – из интересного там лишь коррупция в политике и паприка.

– Там есть человеческий скот, – сказала Нико. – Я знаю все клубы. В «Рокси» играют «Х», если тебе нравится панк с Западного Побережья. А охранник из «После времени» всегда нас впускает – девушек-вампиров. Нас так мало. Так что мы идем в начало очереди. Сила обаяния.

«Человеческий скот» – выражение, появившееся совсем недавно. Так близко к рассвету, Женевьева думала о своем уютном трейлере и о том, как здорово отгородиться от солнца. Но Нико была девушкой, играющей с солнцем в догонялки – она оставалась практически до того, как светлело, допивала последнее, пока в небе поднимался красный диск.

Женевьева задумалась, не стоит ли ей держаться к девушке поближе, уберечь ту от неприятностей. Хотя зачем? Ведь она не может никого защитить. Она едва знает Нико, и, вероятно, у них нет ничего общего.