приехало в Москву для уточнения некоторых вопросов по плану поставок. Кстати, вместе с ними приехали и кубинцы, которые представляли интерес своей группировки в Анголе. С самого начала переговоры приобрели несколько напряженный характер: они привезли цифры, которые были значительно выше тех, что были нами согласованы и занесены в план. Очевидно, ангольские товарищи под давлением наших кубинских друзей решили пересмотреть позиции с целью увеличения поставок всех видов, хотя это ничем не подкреплялось. Было видно невооруженным глазом, что значительная часть цифр по поставкам оружия и техники была надумана. Поэтому, не накаляя ситуацию, наше руководство хоть и согласилось изменить некоторые цифры в сторону увеличения, но принципы поставок сохранило. Все, что требуется для существующей армии и флота, причем на год вперед, Ангола должна иметь (в том числе и на мобилизационное развертывание). При этом предусматривалось, что Вооруженные силы будут вести боевые действия непрерывно. Словом, общий знаменатель все-таки был найден.

Не прошло и полгода, как обстановка на юге Анголы начала резко обостряться. Дело в том, что в Намибии, являющейся южной соседкой Анголы, начинались революционные преобразования, что полностью шло вразрез с интересами ЮАР. Поскольку движущей силой Намибии была политическая организация народа СВАПО (лидер Нуёма), то войска ЮАР, проводя карательные экспедиции по ликвидации этой политической организации на территории Намибии, вышли и на южную часть Анголы – тоже якобы в поисках отрядов СВАПО. Таким образом, ЮАР дважды нарушила международные конвенции: преследования СВАПО недопустимы, так как эта партия признана ООН как представитель своего народа; вторжение же на территорию Анголы означает попрание ее суверенитета.

ЮАР ставила своей конечной целью разгромить все демократические институты и саму демократию не только в Намибии, но и в Анголе. Не ликвидировав в Анголе МПЛА – Партию труда, ЮАР не сможет добиться уничтожения СВАПО в Намибии, а значит, не сможет добиться и установления в Намибии марионеточного режима.

Итак, ЮАР создает на севере Намибии крупную группировку сухопутных войск и авиации. Когда же Ангола заявила официальный протест, предупреждая ЮАР о последствиях ее возможной агрессии, последняя обосновала свои действия борьбой со СВАПО. Но через несколько дней, нанеся массированный удар авиацией по передовым частям 4-го и 5-го военных округов Анголы (а они с момента начала сосредоточения войск ЮАР на севере Намибии заняли оборонительные рубежи), юаровцы перешли в наступление на четырех направлениях: вдоль дороги на Шианге, по реке Кунене, на Кувелаи и по руслу реки Кубанго. Надо отметить, что правительственные войска Анголы в целом сражались уверенно и, несмотря на значительный ущерб, который они понесли от бомбоштурмовых ударов авиации противника и обстрела его артиллерии, рубежи были удержаны на всех направлениях, за исключением одной бригады в центре боевого порядка 5-го военного округа. Здесь особо свирепствовала юаровская авиация, и это сказалось на состоянии частей. Бригада дрогнула и начала отходить. Противник, введя свежие силы, продолжал теснить бригаду на север. Неся большие потери, ангольская бригада отошла за двое суток на 70 километров. Командующий округа перебросил на это направление свой резерв и тем самым поставил заслон. Опираясь на него, бригада остановилась, однако потеряла при отходе все БТРы, тяжелое оружие и 50 процентов личного состава. Противник между тем подбрасывал новые части.

Но и ангольское командование не дремало. На направление вклинения войск ЮАР была брошена авиация, которая хорошо проутюжила противника. Сюда же были направлены резервные части. Для нанесения поражения атакующим юаровцам максимально использовалась артиллерия. На третий день наступление противника было везде приостановлено, правда, с обеих сторон активно велся артиллерийский и минометный обстрел. Авиация проводила разведывательные полеты и штурмовые действия по отдельным объектам. У противника наблюдалось масштабное передвижение войск (как выяснилось позже, это была имитация – надо было нагнать страху), в связи с чем в штабах и на командных пунктах правительственных войск Анголы и в гарнизонах кубинских войск поднималось напряжение. Возможно, распространение слухов было делом рук противника, который наверняка имел в высшем эшелоне власти Анголы своих сторонников (кстати, такая ситуация имела место во многих странах Африки, Ближнего и Среднего Востока), или же сложившаяся на юге страны сложная обстановка действительно повергла всех в состояние страха. Президент Душ Сантуш вынужден был обратиться за помощью к кубинским друзьям. Командующий кубинской группировкой генерал Поло вместе с секретарем ЦК Компартии Кубы Рискетом, оценив обстановку, пришли к выводу, что кубинским войскам втягиваться в боевые действия нецелесообразно. Наоборот, им надо на занимаемом рубеже (то есть на рубеже Бенгельской железной дороги) капитально оборудовать позиции, а правительственным войскам, чтобы сохранить свои силы, отойти на этот рубеж и дальше противника не пропускать. С таким предложением они вышли на своего Верховного главнокомандующего. Фидель Кастро с позиции государственного деятеля выбирает из двух зол меньшее и, согласившись со своими представителями в Анголе, пишет Душ Сантушу (позже, когда я опять вернулся в Анголу, мне довелось это письмо прочитать): «Дорогой брат! Для сохранения молодой республики нужны Вооруженные силы. Погибнут Вооруженные силы – погибнет и республика. Поэтому как бы это больно ни было, но в сложившейся обстановке у тебя только один выход – отвести свои войска на рубеж Бенгельской железной дороги и на этой позиции вместе с нашими воинами дать противнику генеральное сражение. Уверен, что он потерпит поражение, а войска Анголы затем смогут гнать юаровцев за пределы своей страны. Только отвод армии на указанный рубеж может ее спасти от разгрома, а вместе с этим и спасти республику». (Письмо дается в сокращенном виде.) Душ Сантуш немедленно передает это письмо телеграммой в Москву и, в свою очередь, тоже просит совета, поддерживая при этом рекомендации Ф. Кастро. Срочно собирается Политбюро ЦК КПСС. Докладывает обстановку и письмо секретарь ЦК Б.Н. Пономарев. Вывод – согласиться с Ф. Кастро. Генсек Ю.В. Андропов говорит: «Предварительно соглашаемся, но военным надо еще раз взвесить и доложить».

Д.Ф. Устинов с заседания приезжает в Генштаб и объявляет Н.В. Огаркову: «Политбюро решило поддержать предложения Фиделя Кастро». Начальник Генштаба вызывает меня. Прихожу. У него сидит Петр Иванович Ивашутин – начальник Главного разведывательного управления. Николай Васильевич объявил решение министра обороны, точнее, Политбюро ЦК и, выжидая, посмотрел в мою сторону. Для меня это уже не было неожиданностью, так как мне позвонил К.Я. Курочкин и сориентировал о существовании письма Ф. Кастро.

– Думаю, что это поспешное решение, – сказал я. – Товарищ Ф. Кастро опирается на доклады своих соратников, но сам лично он обстановку не видел и ее не знает. А если бы увидел, то принял бы решение полярно противоположное.

– Почему? – допытывался Огарков.

– Во-первых, войска Анголы подготовлены