Но Лидия Уэллс лишь заулыбалась.

– В самом деле? – промолвила она. – Тогда, боюсь, мистер Мади и в самом деле человек заурядный.

– Почему же? – чопорно отозвался Мади.

Вдова рассмеялась.

– Вы – везунчик, отрицающий само понятие везения, – объяснила она. – Боюсь, мистер Мади, таких, как вы, я встречала во множестве.

Но не успел Мади придумать достойный ответ, как она схватила серебряный колокольчик, резко в него позвонила и объявила хрипловатым полушепотом, который тем не менее разнесся по всему помещению: те, у кого нет билетов, должны немедленно покинуть гостиницу, поскольку сеанс вот-вот начнется.

Глава, в которой Су Юншэн забывает про свой шиллинг; Лидия Уэллс впадает в истерику, а мы получаем ответ из царства мертвых.

Сколь разительно отличалось это собрание от тайного совета в гостинице «Корона» тремя неделями раньше! «Корона» приютила двенадцать человек, а с прибытием Мади их стало тринадцать; здесь, в гостиной «Удачи путника», одиннадцать участников сошлись призывать двенадцатого.

Чарли Фрост, следуя указаниям Джозефа Притчарда, не спускал глаз с Лидии Уэллс: вдова ввела семерых обладателей билетов в гостиную, где А-Су и А-Цю, с блестящими от грима лицами, восседали, скрестив ноги, по обе стороны от очага. Занавески на окнах задернули, керосиновые лампы погасили все, кроме одной, ронявшей красноватый отсвет. Над этой последней лампой на металлической подставке стояло оловянное блюдо с розовым маслом; жидкость, чуть подогреваемая пламенем, наполняла комнату сладким ароматом роз.

Миссис Уэллс пригласила всех занять свои места: в перерыве, пока остальные гости расходились и, покидая «Удачу путника», исчезали в ночи, стулья расставили по кругу в центре комнаты. Отчаянно смущаясь и робея, семеро приглашенных наконец-то расселись. Один то и дело начинал визгливо хихикать, остальные ухмылялись и толкали соседей локтем под ребра. Миссис Уэллс этой возни словно не замечала. Она деловито расставила на тарелке пять свечей по контуру звезды и зажгла их одну за другой. Как только свечи загорелись, а бумажный жгут погас, Лидия Уэллс наконец-то заняла свое место и сообщила приглушенным, заговорщицким голосом, что Анна Уэдерелл все это время подготавливала сознание к предстоящему общению с мертвыми. Когда она войдет в гостиную, к ней нельзя будет обращаться, ибо любой пустяк способен потревожить ее внутреннее равновесие, а это, в свою очередь, помешает коммуникации самой вдовы. Согласно ли почтенное собрание игнорировать Анну?

Почтенное собрание согласилось.

Согласно ли почтенное собрание еще больше поспособствовать качеству коммуникации, поддерживая в себе состояние ментальной восприимчивости на протяжении всего сеанса? Готов ли каждый из участников сохранять невозмутимость и открытость разума, дышать глубоко и ритмично и добиваться глубокой сосредоточенности, подобно монаху на молитве?

Все заверили, что да.

– Не могу сказать вам заранее, что произойдет в этой комнате нынче вечером, – продолжала вдова по-прежнему заговорщицким тоном. – Возможно, мебель задвигается. Возможно, мы ощутим колебания воздуха – дыхание нездешнего мира, как говорят иные, – когда нас окружат растревоженные духи. Возможно, мертвые заговорят устами живых. А возможно, явят себя посредством какого-нибудь знака.

– Это какого еще знака? – переспросил кто-то из старателей.

Лидия Уэллс устремила на говорящего невозмутимый взгляд.

– Иногда, – тихо пояснила она, – в силу неведомых нам причин, мертвые говорить не в состоянии. В таком случае они предпочитают общаться иными способами. Я такое наблюдала на сеансе в Сиднее.

– И что же там случилось?

Глаза миссис Уэллс словно остекленели.

– Женщина погибла в собственном доме при довольно таинственных обстоятельствах, и спустя несколько месяцев после ее смерти группа избранных спиритов собралась под ее кровом, чтобы установить с нею связь.

– Как же она погибла?

– Домашняя собака взбесилась – совершенно на нее не похоже! – напала на хозяйку и разодрала ей горло.

– Вот ужас-то!

– Просто жуть!

– Обстоятельства ее смерти выглядели подозрительно, – продолжала вдова, – в частности, еще и потому, что собаку пристрелили и судебная экспертиза проведена не была… Но дело закрыли, и муж женщины, обезумев от горя, покинул дом и уплыл прочь. Несколько месяцев спустя домашний слуга сообщил об этом происшествии медиуму. Мы решили провести сеанс в той самой комнате, где женщина погибла… У одного из джентльменов нашей группы – не медиума, но весьма известного спирита – тем вечером при себе обнаружились карманные часы. Часы лежали в жилетном кармане, цепочка крепилась на груди. Впоследствии он уверял нас, что завел механизм до того, как прийти на встречу, и что часы всегда шли правильно. Так вот, тем вечером – во время сеанса – из жилетного кармана донесся странный стрекочущий звук. Мы все его слышали, хотя и не знали, что это. Джентльмен извлек часы на свет и, к вящему своему изумлению, обнаружил, что стрелки показывают три минуты второго. Он заверил нас, что завел часы в шесть, а сейчас не было и девяти. Сдвинуться сами стрелки никак не могли, да и случайно задеть заводную головку возможным не представлялось! Джентльмен ее подергал, – оказалось, заводную головку вообще заклинило. Она сломалась. Собственно, починить часы впоследствии так и не удалось.

– Но что это значило? – спросил кто-то. – Три минуты второго?

Вдова понизила голос:

– Мы могли только предполагать, что дух умершей пытается что-то сказать нам, причем очень настойчиво. Назвать время ее смерти? Или это предостережение? О том, что грядет новая смерть?

Чарли Фрост осознал, что дыхание его заметно участилось.

– Что же было дальше? – прошептал Нильссен.

– Мы решили оставаться в гостиной до трех минут второго ночи, – поведала Лидия Уэллс. – Мы подумали, а что, если дух приглашает нас задержаться до этого времени? Вдруг именно тогда что-то произойдет? Мы ждали; часы пробили час; мы молча прождали еще минуту… две минуты… три… и в этот самый момент раздался ужасный грохот: с крюка на стене сорвалась картина. Мы все обернулись и увидели, что за картиной скрывалась дыра в штукатурке. Картину, видите ли, повесили, чтобы закрыть дыру… Присутствующие женщины, понятное дело, завизжали; поднялся шум и гам; можете себе вообразить всеобщее смятение. Кто-то отыскал нож, расковырял дыру – и подумать только! – в штукатурке обнаружилась застрявшая пуля.

Фрост и Нильссен быстро переглянулись. Рассказ вдовы напомнил им обоим о пуле, что исчезла из спальни Анны Уэдерелл в верхнем номере гостиницы «Гридирон».

– Так убийство в итоге удалось раскрыть? – спросил кто-то.

– О да, – кивнула вдова. – Не стану вдаваться в подробности – их слишком много, – но, если вам любопытно, поднимите старые газеты. Видите ли, женщину вовсе не собака загрызла. Ее убил собственный муж, а потом пристрелил собаку и располосовал жертве горло, чтобы скрыть следы преступления.