В журнал, большой толстый гроссбух в коричневом переплёте, вносили все жалобы с предысторией и подробным описанием, как решалась та или иная проблема. Журнал вели председатели и старосты. Это был своего рода архив, подспорье для решения проблем в будущем. Уильям долго перелистывал страницы, пока не отыскал нужное место.

– Вот, – сказал он наконец. – Ученица Люси Роналд была наказана за издевательства над маленькими.

– Да, я помню её, – кивнула мисс Белл. – Уильям, прочитай, пожалуйста, и перескажи нам всю историю. Возможно, мы найдём там подсказку.

Уильям быстро пробежал текст глазами и взглянул на мисс Белл:

– Здесь говорится, что Люси была единственным ребёнком в семье, но, когда ей исполнилось семь лет, на свет появились два маленьких брата-близнеца. Они жили в одной комнате с Люси, и всё внимание родителей и няни переключилось на них. Девочка чувствовала себя брошенной и возненавидела братьев, считая, что они отняли у неё родительскую любовь.

– Продолжай, – попросила мисс Белл.

– Пока братья Люси были маленькие, от них не отходили ни на шаг, и у Люси не было возможности отомстить. Поэтому она вымещала злость на чужих детях.

– Кажется, я поняла, в чём тут дело, – сказала Рита. – Всё начинается с домашней ситуации, а потом такое поведение входит в привычку.

– Да, весьма распространённый случай, – кивнула мисс Белл. – Но вернёмся к нашей ситуации.

Все искоса поглядывали на Роберта: тот сидел неподвижно, вслушиваясь в каждое слово.

– Ну что ж, давайте спросим у него. – Мистер Джонс повернулся к Роберту: – У тебя есть братья или сёстры?

– Да, у меня два брата, – ответил Роберт. – Джеймс младше меня на пять лет, а Джон – на четыре.

– А ты их любил, когда они были совсем маленькие? – поинтересовался Уильям.

– Нет, не любил. Родители только ими и занимались, а про меня словно забыли. Когда я заболел, за мной уже не ухаживали, как прежде, и я знал, кто в этом виноват. Мои братья. С тех пор я возненавидел всех малышей на свете. И задирал чужих детей – щипал их, толкал, представляя, что это Джеймс и Джон. Их-то я не мог тронуть – мне бы сразу влетело.

– Понятно, – сказал мистер Джон. – Ты объявил войну малышам, чтобы отомстить своим братьям, которые, как ты считал, отняли у тебя родителей. Бедный Роберт! На какое же несчастье ты себя обрёк!

– Меня с пяти лет обзывали задирой, – грустно признался Роберт. – Я тогда подумал: ну и пусть, если так вышло.

– Никогда не поздно остановиться, Роберт, – вмешалась мисс Бест. – Это как дурная привычка. Мы не виним тебя. Ты и сам был ещё маленький, когда родились твои братья. Но сейчас тебе двенадцать.

– Я тоже ревновала родителей к своей младшей сестрёнке, – сказала вдруг Белинда. – И я очень хорошо понимаю Роберта.

– И со мной такое было, – признался Кеннет. – Ревность – ужасное чувство.

– В этом нет ничего ужасного, это даже естественно для ребёнка, – заметила мисс Белл. – Просто кто-то перерастает эту ревность, а кто-то нет. Думаю, теперь Роберт понял, что с ним произошло. Роберт, ты не переживай. Но согласись: глупо обижать Питера, Лесли и других только потому, что несколько лет назад у тебя появились младшие братья. Может, пора повзрослеть?

– Пожалуй, вы правы.

Роберт вдруг почувствовал, как в душе затеплился огонёк, и он взглянул на председателей.

– Знаете, я вообще не жестокий человек. Мне и самому странно, зачем я обидел стольких детей. Благодаря вам я много понял. Но кто мне поверит, если я захочу всё начать сначала?

– Мы все готовы в тебя поверить, – ответила Рита. – Мы тут все друг другу помогаем. Никто не отвернётся от тебя, зная, что ты хочешь исправиться.

– А Элизабет? – спросил Роберт. – Ведь она презирает меня.

– Вот сейчас и узнаем. – Рита повернулась к Элизабет: – Ну, что скажешь?

Элизабет поднялась со своего места. Она пребывала в полном смятении. Выходит, в раннем возрасте дылда Роберт запутался в своём поведении, и теперь, видите ли, его нужно пожалеть? Но разве такой человек может исправиться? Глупость какая-то.

– Ну… – промямлила Элизабет. – Я, конечно, рада за Роберта. Ведь и от меня не отвернулись, когда я безобразничала. Но как вспомню, что он натворил… Нет, я не могу его простить. Вы должны наказать его.

– Я же сказал, что это не я! – вспылил Роберт.

– Но кто-то это сделал? – не выдержала Рита. – Допустим, это не Роберт, тогда кто? Сможет ли этот человек набраться духу и признаться во всём?

Все молчали. Кэтлин покраснела и опустила голову. Ей стало не по себе, что Роберта обвиняют в её грехах.

– Уильям, Рита, послушайте, – заговорила Элизабет. – В прошлый раз, когда я говорила правду, вы не поверили мне и сейчас опять не верите. Это несправедливо.

Председатели замялись и начали совещаться.

– Ладно, Элизабет, – сказал наконец Уильям. – Допустим, что мы верим тебе и не верим Роберту. Чтобы как-то восстановить справедливость, предлагаем тебе занять его место в завтрашнем матче. Мы знаем от Норы, что ты много тренировалась.

– Ой, вот спасибо! – Элизабет воспряла духом, а Роберт скис. Он поднялся с места и пробубнил:

– Ну и ладно. Пусть будет ничья. В прошлый раз вы заставили Элизабет извиняться передо мной, теперь моя очередь уступить. Но я всё равно не делал ничего плохого ни ей, ни Джоан, ни Дженни.

– Давайте закончим этот разговор, – предложил Уильям. – Роберт, мы обещали помочь тебе и сдержим слово. Мистер Джонс тут кое-что посоветовал… Ты ведь любишь лошадей?

– Очень, – с жаром подтвердил Роберт.

– Вот и отлично. Хотя в конюшне работают только старшеклассники, мы сделаем для тебя исключение. Выбери две любимых лошади и возьми над ними опеку. Будешь их кормить, ухаживать за ними. Можешь покатать малышей, кстати. Тебе это пойдёт на пользу.

– Хорошо, – обрадовался Роберт.

Он просто не верил своим ушам. Вместо наказания ему преподнесли настоящий подарок! Ведь он обожал лошадей! Если б Роберт был девочкой, он бы точно сейчас расплакался. От радости он даже забыл, что его выгнали из команды по лакроссу. Да и какое это имеет значение? Ведь в эту самую минуту Роберт почувствовал, что жизнь его переменилась.

– Уильям, Рита, спасибо вам огромное. – От волнения у него перехватило горло. – В конюшне стоят Бесси и Капитан, я выбираю их. И в первую очередь прокачу ребят, которых обидел.

– Вот и молодец, – похвалила Рита. – На следующем собрании расскажешь, как обстоят дела, ведь нам не всё равно.

– Роберт, чур, я первый покатаюсь! – послышался чей-то звонкий высокий голос. Это был Питер. Он ужасно расчувствовался, услышав историю Роберта, и вспомнил к тому же, как однажды по-тихому дал щелбан своей маленькой сестрёнке. Какое счастье, что он вовремя одумался и не превратился в Роберта!