Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я и так живу, мне нужно всего лишь, чтобы жил и мой Тузик, и всё. Мне нет никакого дела до какой-то там эволюции, саморефлексии и всей той ерунды, что ты тут несёшь, — заорал мальчик в ответ.
"Не работает, они просто бездумно сжигают эмоции, совсем не включая осознанность. Ну как же ему объяснить?" — переживал Патик, глядя на мальчика, лицо которого снова стало изменяться, приобретая какие-то лисьи черты. Мальчик с хитрецой посмотрел на Патика, подмигнул и вдруг сказал заговорщически:
— Слушай, я точно знаю, что ты то ли маг, то ли что-то типа того. Верни мне Тузика!
— Избавься от своей эгоцентричности!
— И тогда вернёшь?
— Нет, тогда ты поймёшь, что никого и ничего не нужно возвращать. Жизнь идёт по своим законам, и их никому не изменить.
— Значит, не умеешь, или злой, — вздохнул мальчик, который снова стал похож на простодушного щенка. Он отвернулся от Патика и пошёл прочь.
***
"Не может быть, он не понял ни одного моего слова. Я абсолютно бездарен и не способен помочь никому", — думал Патик в отчаянии. Он вышел на широкую дорогу, что утопала в пыли и безнадежности, и пытался шагать вперёд, однако каждый шаг давался ему с невероятным трудом. Ветер выл в ушах и едва не сбивал с ног, пыль забивала глаза, нос и уши, тоска и разочарование в себе давили на грудную клетку и не давали дышать. И всё же Патик упрямо пытался прибавить шагу, дышать глубже, смотреть дальше и любить сильнее. "В следующем сновидении у меня обязательно получится, в следующем сне я буду ещё терпеливее и эмпатичнее", — тихонько подбадривал он себя, удаляясь всё дальше и дальше от пустыря.
Вскоре пыль улеглась, а серость рассеялась. Настроение становилось всё лучше, а в душе поселилось какое-то странно-приятное ощущение. "Что бы это могло быть?" — обрадовался было Патик, но тут услышал, что кто-то идёт за ним следом, и сердце его бешено заколотилось от страха. Патик прибавил шагу — но кто-то не отставал, Патик пустился во весь опор — и кто-то припустил вслед за ним, тогда Патик-Эмпатик понёсся ввысь, прочь от земли.
— Эй, Патик, подожди, я не умею летать, — позвал до боли родной и любимый голос.
— Невероятно, неужели я потерял осознанность и скатился в обычный сон? — подумал Патик и обернулся.
3. Неожиданная встреча
— Дедушка? Что ты здесь делаешь? Разве ты умеешь входить в осознанное сновидение? Разве ты умеешь путешествовать по реальности сна? — изумился Патик-Эмпатик.
— Не умел, но пришлось научиться на старости лет.
— Почему?
— Какой ты недогадливый, прямо, как пиявища.
— Прости.
— Я слышал конец твоего разговора с предыдущим персонажем.
— Он не персонаж, он реален.
— Пусть так. Но скажи, куда утекает твоя жизнь? Не кажется ли тебе, что ты понапрасну растрачиваешь свои силы на то, что не изменить?
— Не кажется.
— Почему ты перестал появляться в нашей реальности?
— У нашей реальности всё хорошо и без меня.
— Ты ей нужен не только, когда всё плохо. Ты её часть, и ей просто приятно, когда в ней есть ты.
— Я нужен здесь.
— Человек нужен там, где он родился. Здешний мир найдёт для себя героев и без тебя.
— Я не собираюсь быть героем. Я просто хочу здесь помочь.
— Помочь?
— Я знаю, что то, что я делаю — это лишь капля в море.
— Капля в море? Я бы сказал, что то, что ты делаешь — это не капля в море, а выливание ведра чистейшей родниковой воды на тысячелетиями иссушенные воды пустыни. Пойми, ведь даже если ты достучишься до одного из миллиона пиявищ и он что-то поймёт, утром, когда он проснётся, он ничего не вспомнит. А если и вспомнит, то тут же забудет, так как побежит по одному из тысячи своих важнейших по бесполезности дел. Ты же знаешь, что пиявища не придают значения своим снам и не задумываются о них. А если и задумываются, то со своей, пиявищной, позиции, чтобы попереживать за собственную бесценную персону и подпитать чувство собственной важности.
— Я понимаю, что всё, что ты говоришь, всегда основывается на опыте многих и многих поколений и глубоком анализе. Но чувства говорят мне, что моё предназначение — быть здесь. Я должен расшатать ось их саморефлексии и хоть немного ослабить эту поразительную эгоцентричность.
— Патик, их реальность — это прошлое.
— Я знаю, но почему-то мои ощущения говорят мне, что это — настоящее, причём такое, которое можно изменить. Я не могу противиться голосу своей интуиции.
— Пусть так, но твоё физическое тело не может всё время пребывать в сновидении. Ему нужно питаться и двигаться. Ты не представляешь, во что оно превратилось, это обтянутый кожей скелет. Не забывай, что без крепкого тела — и сознание ослабнет, и ты не сможешь здесь бродить.
— Это не совсем так, ты знаешь не всё.
— В смысле?
— Я нашёл источник энергии, который сможет питать сознание независимо от существования материального тела.
Дедушка не ожидал услышать такое и надолго замолчал. Он хотел хоть что-нибудь сказать, но никак не мог собраться с мыслями, потому что его умственная эмпатия обречённо шептала, что всё кончено.
— Пожалуйста, не делай этого, — наконец, попросил он. — Скорее всего, ты знаешь не всё, и это какая-то ловушка. Подумай, почему все бестелесные существа так стремятся обрести тело. Наверняка в их существовании есть какие-то недостатки, о которых тебе, обладающему телом, они ни за что не расскажут. В их интересах, наоборот, всё преподнести так, будто тело — это ненужное отягощение для крылатого сознания. Пойми, когда ты узнаешь на собственном опыте, что значит остаться без тела, будет уже поздно, его тебе никто не вернёт. Тело — это чудесный дар, который ты получил уж, кто знает, за что. Не отказывайся от него, даже если сейчас оно тебя отягощает. Может, ты просто не понимаешь его смысла? Кто знает, что будет дальше и как изменятся твои в цели в жизни?
Патик внимательно слушал дедушку, ритмично кивая в такт его словам головой. Он так глубоко задумался, что потерял осознанность сна, и тогда, впервые за несколько месяцев, по-настоящему проснулся…
4. В лесу
Всё утро Патик и дедушка гуляли по прозрачному осеннему лесу своего мира, ели ягоды, жарили грибы, созерцали журчащий ручей, купались в маленьком озерце, любовались на
