— Я хотел бы узнать, не ходила ли ваша жена на ферму Прюэтта. Вы знакомы с Прюэттами или кем-нибудь из работников фермы? Например, с девушкой по имени Дороти Суитинг. Ваша жена никогда не упоминала этого имени?

Но Парсонс даже не слышал об этой ферме до тех пор, пока труп его жены не был там обнаружен. Ей не очень нравилась сельская местность и прогулки, и имя Суитинг ему ничего не говорило.

— Вы не знаете никого по фамилии Миссал?

— Миссал? Нет, вряд ли.

— Высокая привлекательная женщина с рыжими волосами. Живет напротив «Оливы и голубки». Ее муж — автодилер. Крупный тип с большой зеленой машиной.

— Мы… мы не были знакомы ни с кем таким. — Его лицо передернулось, и он поднял руку, чтобы прикрыть глаза. — Тут полно снобов. Мы не принадлежали к их кругу и не войдем в него никогда. — Его голос понизился до шепота. — Если б мы не уехали из Лондона, она могла бы остаться в живых.

— Но почему вы уехали, мистер Парсонс?

— За городом жить дешевле, или так кажется, пока не попробуешь.

— Значит, ваш переезд никак не связан с тем фактом, что ваша жена некогда жила во Флагфорде?

— Маргарет не хотела сюда возвращаться, но подвернулась работа. Нищие не выбирают. Ей приходилось работать, пока мы жили в Лондоне. Я думал, тут она найдет покой… — Он закашлялся и всхлипнул. — И она его нашла, разве не так?

— Мне кажется, на чердаке у вас есть какие-то книги, мистер Парсонс. Я бы хотел получше их рассмотреть.

— Можете их забрать, — сказал Парсонс. — Я до самой смерти больше ни одной книги не раскрою. Но в них ничего нет. Она никогда и не заглядывала в них.

Темные лестницы теперь были ему знакомы и потому утратили большую часть той зловещей ауры, которую ощутил Барден во время первого своего визита сюда. Солнце освещало недавний налет пыли, и в его нежном свете дом перестал походить на место преступления — просто убогая развалюха. Воздух был очень спертый, и Вексфорд открыл окно. Он сдул пыль с крышки большого сундука и открыл ее. Сундук был набит книгами, и Барден взял несколько верхних. Это были романы Роды Броутон[10](«Эвелина» из серии «Библиотека для всех») и миссис Крейк[11](«Джон Галифакс, джентльмен»). Форзацы их были чисты, из страниц ничего не выпало, когда он перетряхнул их. Под ними лежали две связки школьных романов, среди которых было полное собрание сочинений Энджелы Брэзил[12]. Вексфорд сложил их на полу и извлек стопку дорогих книг. Некоторые были в замшевых переплетах, другие — в ароматизированной коже, третьи — в муаровом шелке.

Первая, которую он открыл, была в переплете из бледно-зеленой замши, с золотым обрезом. На форзаце кто-то тщательно написал печатными буквами:

Была бы любовь наша розой

А я — лепестком на ней,

То вместе с тобой мы б цвели

В полях и садах земли[13].

И ниже:

Довольно сентиментально, Минна, но ты понимаешь, о чем я. С днем рождения. С любовью, Дун. 21 марта 1950.

Барден заглянул через плечо Вексфорда.

— Кто такая Минна?

— Надо будет спросить у Парсонса, — сказал Вексфорд. — Книга могла попасть к ней через третьи руки. С виду дорогая. Непонятно, почему она не держала ее внизу. Черт его знает, тут надо разобраться.

— А кто такой Дун? — спросил Барден.

— Вы вроде бы сыщик? Вот и ищите.

Он положил книгу на пол и взял следующую. Это был «Оксфордский сборник викторианской поэзии» в черно-жемчужно-серой обложке, внутри которой Дун оставил другое послание. Вексфорд бесстрастно зачитал его.

Я знаю, что тебе очень хотелось иметь эту книгу, Минна. Представь мое счастье, когда оказалось, что она уже ждет меня в магазине Фойла. Joyeux Noël[14], Дун, Рождество 1950.

Следующая книга была еще более роскошной, переплетенной в красный муаровый шелк и черную кожу.

— Возьмем книгу номер три, — сказал Вексфорд. — «Стихотворения Кристины Россетти». Очень милая, золоченые буквы, и все такое. Что нам скажет Дун на сей раз? «Просто подарок, дорогая Минна, с пожеланием вечного счастья. Дун. Июнь 1950». Может, миссис Парсонс по дешевке купила кучу книг у этой самой Минны?

— Я полагаю, что Минной может оказаться как раз миссис Парсонс. Может, это ее псевдоним.

— Как я не догадался! — саркастически отозвался Вексфорд. — Это слишком хорошие книги, Майк, такие не сдают на церковную распродажу, а миссис Парсонс, похоже, только на таких распродажах и бывала. Только посмотрите: Омар Хайям, уитменовские «Листья травы», Уильям Моррис… Если я не ошибаюсь, этот самый Омар Хайям стоит три или четыре фунта. А вот еще одна, «Стихотворения Уолтера Сэвиджа Лэндора»[15]. Книга старомодная, и страницы даже не разрезаны.

Он вслух прочитал стихотворение на форзаце:

Я обещаю привезти с собою

Подарок, что одной тебя достоин.

И ни единый смертный никогда

Его отнять не сможет у тебя.

Правда, удачно, Минна? С любовью, Дун.

21 марта 1951

— Не скажешь, чтобы очень уж удачно. И Минна, кем бы она ни была, не получила этого подарка. Она даже не разрезала страниц… Я намерен еще раз поговорить с Парсонсом, Майк, а затем мы переправим все это в участок. У меня от этого чердака мурашки по коже бегут.

Но Парсонс не знал, кто такая Минна, и удивился, когда Вексфорд упомянул эту дату — 21 марта.

— Я не слышал, чтобы кто-нибудь когда-нибудь называл ее Минной, — с отвращением сказал он, словно это имя оскорбляло ее память. — И моя жена никогда не рассказывала о приятеле по имени Дун. Я никогда толком не заглядывал в эти книги. Мы с Маргарет жили в доме ее тетки, пока не переехали сюда, и эти книги всегда лежали в сундуке. Мы привезли их вместе с прочей мебелью. Ничего не понимаю насчет даты — но день рождения Маргарет был двадцать первого марта.

— Это может не значить ничего, а может, в этом вся суть, — сказал Вексфорд, когда они садились в машину. — Дун пишет о магазине Фойла, а он, если вам сие неведомо, о мой провинциальный друг, находится в Лондоне на Чаринг-Кросс-роуд.