В груди поселилось небольшое напряжение, но не слишком сильное. Я уже успел привыкнуть к сложным переговорам, а тут на весах возможную опасность серьезно уравновешивала наша сила. «Справимся, а если что размолотим этот монастырь в щепы!» — последняя мысль заставила улыбнуться, а заодно прогнала остатки напряжения. Впрочем, сосредоточенность я не ослабил, внимательно всматриваясь в возможных противников. И что могу сказать? Не так уж и многое.

На стенах наблюдались лучники в неизвестном числе. Сложно было точно определить их количество, ибо они не думали стоять, будто тополя на Плющихе, а скрывались за укреплениями, лишь частично выглядывая за них. Некто явно успел научить местных жителей осторожности.

Мы успели подойти на расстояние в сотню метров, когда со стены прозвучала закономерная в такой ситуации фраза:

— Стой, кто идет?

— Свои, — ответил с небольшой усмешкой.

— Не знаем таких.

— Я инквизитор Энквуд, такой же верующий в бога Света, как и вы.

— Нам не служат драконы.

— Большое упущение с вашей стороны, что не смогли обратить ни одного дракона в истинную веру.

Стена ответила на такое заявление недоверчивой тишиной. Я отметил, как монахи принялись переглядываться, словно спрашивая друг друга правильно ли они все расслышали.

— Ты врешь, не может быть такого! — прокричал тот же голос. Впрочем, абсолютной уверенности в нем не было.

— Я говорю правду и пусть Единый будет мне в том свидетелем! — ответил спокойно и с полной уверенностью.

Сказанное было свершившимся фактом, наши чешуйчатые воспитанники на самом деле уверовали, пускай воспринимали Единого и по своему. Мой давний рассказ, представивший бога в качестве дракона Света, быстро распространился среди всей пятерки и также был подхвачен Клементом. Прелат был опытным проповедником, он не упустил такой возможности расположить к вере неофитов. Благо религия Единого, как и любая иная, была обширной, противоречивой, со множеством интерпретаций. Для опытного богослова не составило трудности отыскать те фрагменты, которые представляли бога Света драконом и наделяли его чертами, уважаемыми чешуйчатыми. То есть показывали свирепым воином, могущественным, непобедимым, безжалостным к врагам. Одна из сторон Единого, которую не слишком любят упоминать аколиты и прелаты, зато превозносят инквизиторы.

Между тем мои слова и явное отсутствие опровержения от высшей инстанции сработали должным образом. На стенах поднялся удивленный, местами одобрительный гул. А вскоре сверху поступило и приглашение войти. С громким лязгом цепей, ворота монастыря начали опускаться.

И вновь в спину дохнула угроза. Если на нас нападут внутри, армии будет куда сложнее прийти на помощь. Впрочем, и в этой ситуации останется шанс спастись. Мы были весьма крепкой командой, которая вполне могла задать жару и впятером, а в случае нужды оступить, ускакав на оками. Волк в своей гигантской форме был вполне способен перемахнуть через стены даже с седоками на спине.

Меж тем прошла минута и через ров перекинулся мост. На который мы тут же ступили, не собираясь терять время. Я двинулся первым, внимательно смотря вперед. Пока что встречающих не наблюдалось. В поле зрения были только все те же монахи на стенах, не выпускающие оружие из рук. Быстро преодолев мост, ступили под арку ворот, на несколько секунд оказавшись в плену сводов. После чего вышли с другой стороны, на свет. Именно там нас и встретили лучшие люди этого монастыря.

Перед выходом оказались десять человек, делившихся на две неравные половины. Семеро из них выглядели как воины — облаченные в броню, держащие руки у рукоятей мечей. Что примечательно, оружие сейчас пребывавало в ножнах. Еще на троих виднелись монашеские рясы. Вся группа целиком выдавала еще не угасшее напряжение, ибо, пусть оружие не было направлено на нас, но само построение было явно боевым. Двое обладателей ряс, скорее всего аколитов, прятались за спинами, мечники стояли в ряд, готовые сражаться сообща. И только один монах выдвинулся вперед, сознательно подставляясь под первый удар. Был это старик, но еще крепкий, уверенный в себе. Несмотря на явную напряженность всех обитателей монастыря, сам он выглядит уверенным и спокойным.

— Приветствую вас в монастыре святого Анвросия, — заговорил предводитель. — Я настоятель этого места, Исмаил.

— Инквизитор Энквуд, — представился вновь. — Проходил мимо этих мест и решил заглянуть на огонек.

— Добрым гостям мы рады. Жаль такие не часты в этих краях.

— Да, я заметил. И раз уж об этом зашла речь, кто внушил вам такую опаску? Знаете, мы могли бы и помочь с устранением проблемы, за ответную благодарность, разумеется.

Мои слова заставили собеседников погрузиться в молчание. Исмаил чуть дернулся, явно подавив желание оглянуться на спутников, глубоко задумался, но в конце концов принял решение.

— Ты прав, мы действительно столкнулись с угрозой. И может быть сам Единый подарил нам ключ к спасению. Демоны и еретики завелись в наших краях. Они пока не рискуют атаковать монастырь, но беспокоят землепашцев. Каждый, кто выходит за стены, оказывается под угрозой. Поля стоят неубранными, дичь теперь стала добычей отродий. А мы можем только сидеть в монастыре и ничего больше.

Демоны, это хорошо, очень хорошо. Это удобный для меня противник. Но информации требовалось больше. Стоило понять, насколько сильны враги и, наконец, чем могут отплатить обитатели монастыря. Слишком много я потребовать не могу. Ибо инквизитор, отказывающий разобраться с угрозой демонов, вызовет всеобщее непонимание. Как у обитателей монастыря, так и у моих солдат. Терять репутацию нельзя, да и хочется вырезать демоническую погань, чего скрывать. Но все же работать совсем без платы не хотелось.

— Вы не ответили на мой вопрос — что монастырь может дать?

— Мы не богаты, — настоятель растерянно пожал плечами. — Сомневаюсь, что вас заинтересует несколько тысяч золотых, лежащих в казне. В еде сами испытываем нужду. Нет великих артефактов, только одна реликвия, но она — наивысшая ценность, что есть в монастыре. Мы не можем ее отдать. Воины… Они не сравняться с вашими.

Настоятель замолчал, считая, что перечислил все возможные варианты. И надо сказать, он все же меня разочаровал. Была надежда, что здесь найдется нечто особенное. Но, видимо, она только что умерла в муках. Впрочем, из этой ситуации все еще можно