– Ты считаешь, что брать Арин в помощники не стоит? – Есть ли у тебя уверенность, что после твоего рассказа она захочет иметь с тобой дела, ведь ты вражеский агент.

– То, что я ей дорог – это я знаю точно, а всё остальное…

– На, что ты рассчитывал, пытаясь сейчас раскрыться? Ты действительно думаешь, что она, услышав о твоих намерениях, с восторгом кинется тебе на шею, предлагая свои услуги?

– Сан Саныч, я всё понял. Помнишь, ты обещал отпустить меня, когда я сам этого захочу…

– Парень, ты мне как сын, на этот раз я говорю тебе вполне серьезно – отпущу, слово офицера.

– Так вот, эту игру – я доиграю, а дальше мне надо идти своим путем. Хочется верить, что нашлась моя попутчица.

– Договорились, а сейчас придумай что-то другое. До связи.

Атмосфера немного разрядилась. Жан невольно улыбнулся, вспомнив ироничного офицера. А потом, покачав головой, пробормотал:

– Пират ты, Громов! Абордажным крюком прямо в сердце…

Бросив телефон, Жан продолжал сидеть на постели, тупо уставившись в стену. Арин, подождав, какое-то время постучалась в спальню.

– Что-то случилось?

Жан, усадив её на колени, распустил ей волосы:

– Они у тебя такие красивые…

Сейчас ему больше всего хотелось уткнуться в каштановый шёлк волос, и послать всё к черту: и полковника Громова, и ускоритель, и Антуана Леруа (Арин – прости). Да пусть всё катится в тартарары. Жан с тоской вспомнил свой сон, когда сгустки энергии, оставшиеся от их тел, весело закружились в танце, отправляясь в бескрайнее пространство космоса.

– Ты что-то мне хотел сказать…

Его улыбка была обезоруживающей, Арин с нежностью погрузила руки в его волосы. Несколько минут назад стены, и мебель плыли у неё перед глазами. Всё рушилось под ощущением давящего на неё взгляда… Сейчас же…

– Мы с тобой знакомы всего месяц, – наконец отозвался Жан, – но у меня ощущение, что знаю я тебя сто лет, и необходимость с тобой не расставаться ни на минуту крепнет с каждым днем. Может быть, ты переедешь ко мне?

Сознание Арин ликовало (она так и не разобралась, кто ликует больше – собственное Я, или зеркальное).

– Мне придется говорить с родителями. Они не поймут моего отъезда без этого разговора.

– Мы сможем сделать это вместе…

Начало дня Арин немного изумило, немного расстроило, но всё закончилось огромным, невообразимым облегчением. Ей не хотелось думать о том, что чуть было, не нарушило их установившийся хрупкий мирок отношений.

Арин понимала, что пока не поставит точку в отношениях с Френком, не сможет представить Жана родителям, не сможет начать новую жизнь. Необходимость этого разговора угнетала, ведь пригласительные на свадьбу уже были разосланы, наряды куплены, дизайнеры и устроители торжеств начали активно предлагать варианты убранства парка, выбранного для свадебного торжества. В последнее время Френк под разными предлогами отказывался от «семейного» ужина в доме Арин. Он понимал, что молния зигзагом прорезала и без того призрачные отношения между ними. Всеми приготовлениями к свадьбе с упоением занимались мамы молодых, для них – это было и развлечением, и ностальгией. Совместная деятельность их очень сблизила. Как две подружки, они восторгались, или ужасались предлагаемыми к свадебному торжеству скатертями, тарелками, драпировочными тканями и прочей важной для женщин мишурой. Отцы молодых, потягивая виски, обсуждали ситуацию в мире. За общими разговорами они могли провести не один час. У двух старинных родов был мир и покой, одна проблема – молодые не хотели вписаться в этот чинный и мирный распорядок, в их распорядок жизни.

Арин быстро шла по узкой аллее парка в сторону дома. Голова гудела, и быстрая ходьба должна была привести мысли в порядок. Взгляд её упал на собор, находившийся в отдалении, окружённый раскидистыми деревьями. Она и сама не поняла, как очутилась в глубине храма. Скамеечки, золотой алтарь, мраморные колонны, запах ладана – всё это повергло Арин в оцепенение.

– Господи, помоги, – прошептала она, молитвенно сложив руки, – как тяжело-то…

Подруга в голове подозрительно затихла. В памяти Арин начали всплывать картины детства, обрывки событий… Френк был неотъемлемой их частью.

– Может Нира права? И размеренная жизнь – это то, что мне нужно? А как же любовь?

Вопросы сыпались один за другим, опережая друг друга…

Звон колоколов прервал её размышления, вернув к действительности. Она решительно развернулась и пошла в сторону выхода, доставая телефон…

– Френк, мне надо с тобой поговорить…

– Арин, давай после выходных, у меня МагЛев, через три часа.

– Френк, нам надо поговорить! Во сколько поезд? Я подъеду…

Сдавшись, Френк назвал время.

Транспортная система, построенная на принципах «магнитной левитации», носила название МагЛев. Она уже много лет назад составила достойную конкуренцию авиатранспорту Земли, и прочно вошла в кипучую жизнь будущего. Многолюдье вокзального перрона, шум приветствий и прощаний. Арочные перекрытия вокзала, напоминающие узорчатую воронку. Приглушенное разноцветное освещение, движущиеся панели на стенах, автоматические камеры хранения, спутниковая связь. Множество современных систем оповещения и контроля. Многоступенчатая навигация по уровням и направлениям здания вокзала. Всё, для того, чтобы люди не потеряли друг друга…

Взгляд Арин упал на молодую пару. В глазах незнакомки читался страх заблудившегося ребенка, в его – пустые обещания и клятвы. Ясно, что эта встреча на перроне – последняя в их жизни. Это было понятно всем, обращающим на них внимание, кроме самой девушки, цепляющейся за рубашку молодого человека, как за соломинку. Арин глубоко вздохнула. Странная штука жизнь.

– Привет, – знакомый металл в голосе прервал размышления девушки, – ты хочешь мне что-то сказать?

– У тебя есть время? Может, присядем…

Френк кивнул. Арин обречённо поняла, что вечно собранный, всегда контролирующий себя жених, по сути, никогда не любил её. Он запрещал себе любые проявления нежных чувств. А когда долго запрещаешь – начинаешь верить, что не умеешь любить.

Перебравшись в тень кафешных зонтиков на верхнем этаже вокзала с видом на город, и заказав кофе, молодые люди посмотрели друг на друга.

– Я слушаю тебя Арин, – спокойным, чуть уставшим голосом, начал Френк.

– Давай начистоту, – собравшись, начала Арин, не обращая внимания на растущее недоумение в глазах жениха. – И ты, и я, реально понимаем, что наши отношения зашли в тупик. Сейчас мы уже практически не общаемся, но при всём при этом неминуемо приближается день нашей свадьбы.

– Но ты моя невеста, и на эту свадьбу ты дала согласие, – Френк покачал головой.

Выражение его лица было непроницаемым, по нему невозможно было определить, о чем он в данный момент думает. Арин понимала, что он знал, о чём она хотела с ним поговорить. Знал, и подготовился, не желая быть застигнутым врасплох.