– Как можно построить такой мост? – спросил я. – Как вообще можно было хотя бы начать его строить?

Каменные опоры уходили прямо в ложе реки. Какие приспособления могли сдержать воду, пока работали каменщики?

Мы разбили лагерь на речном берегу, но на некотором расстоянии от моста. До сих пор ничто не говорило о присутствии джиннов, но будь поблизости люди, мост наверняка был бы частью их торгового пути.

Когда солнце село, Гаррет уснул, а я остался стоять на часах. Все прошло без происшествий, и вскоре наступила моя очередь отдыхать. Сперва я мирно спал, но потом мне снова приснилось хлопанье крыльев. На этот раз мне снилось нечто большее, чем темнота и полог древесных ветвей над головой. Я снова очутился в центральном дворе Серого Города и снова обернулся, чтобы увидеть, как рой крылатых созданий влетает в открытый дверной проем высоко в стене. Время как будто застыло. Мгновение превратилось в вечность, мой ужас ушел, и я смог внимательно рассмотреть их.

Они были слишком далеко, и я не мог точно определить их размер, но теперь понял, что их тела напоминают тела насекомых, разделенные на три части, и поблескивают серебром словно отлично отполированные доспехи. Но головы их выглядели очень странно, что-то в них выводило из равновесия… Вот только на таком расстоянии я не мог определить, что именно.

Внезапно крылатые создания составили в небе силуэт серебристого папоротника…

И тут я проснулся оттого, что Гаррет начал меня трясти. Через его плечо я увидел, что серые облака на востоке слегка окрасились розовым: почти рассвело.

– Почему вы меня не разбудили? – спросил я.

– Я знал, что не смогу снова заснуть, а ты устал, – ответил Гаррет. – Ты бы сделал для меня то же самое. Держи завтрак…

Я сел и, взяв кусок холодного мяса, без энтузиазма принялся его жевать. Мы не рисковали развести костер: по другую сторону моста могло залечь в ожидании все что угодно.

– Я слышал в ночи какие-то звуки, – сказал Гаррет. – Где-то рядом с центральным пролетом. Как будто женский плач. И посмотри-ка туда!

Он показал на мост. В сером предрассветном мареве было видно, что над ним в вышине кружат черные птицы. Сердце мое пропустило удар, но потом я понял, что они совсем не похожи на крылатых созданий, несущих смерть с неба. Птицы летали слишком далеко, чтобы я мог точно определить их вид, но они напомнили мне грифов, которые парили над бойней и Колесом в Джиндине.

– Похоже, нас ждет богатое событиями утро. Давайте выступим, – предложил я и начал было вставать, но Гаррет положил ладонь на мою руку.

– Думаю, нам надо вернуться, – сказал он. – Двинемся обратно к Барьеру.

Я удивленно посмотрел на него:

– Вернуться? Почему?

– Мы прошли долгий путь и многое видели, Лейф, куда больше, чем я ожидал. Мы добрались до второй реки. Мы узнали, кто угрожает нам с воздуха, и выяснили, что эта угроза находится рядом с разрушенным городом. Мы должны принести добытые знания другим – пока еще можем.

Я испытующе посмотрел на него, но гентхай отвернулся.

– Вы думаете, что-то должно случиться, да? Дело в мосте?

Гаррет кивнул и показал на реку:

– Если я попытаюсь перейти по нему, я умру. Мне снился каменный мост. Я погибну на нем.

– Тогда вы возвращайтесь, Гаррет. Унесите с собой то, что мы узнали, и вы спасете жизни людей. Но я должен идти дальше. Здесь можно еще столько всего увидеть, и я собираюсь пройти весь путь до конца. Я хочу проследовать по маршруту на отцовской карте, посмотреть на Высокую Стену, ворота…И выяснить, можно ли через них проникнуть. Я хочу доставить эти сведения гентхаям. Если они проедут через Барьер, им нужно будет знать как можно больше.

Наступило молчание. Я сделал большой глоток из фляги и уставился на другой берег реки. Она бурлила не так сильно, как вчера; теперь, несмотря на быстрое течение, вода лизала берега в успокаивающем ритме. Но река казалась очень глубокой.

Гаррет снова повернулся ко мне.

– Не думай, что я боюсь, – сказал он. – Но если я сейчас погибну, я не смогу принять участие в том, чего ждал всю жизнь. Когда армия воинов-гентхаев переправится по мосту, чтобы напасть на джиннов, я хочу быть вместе со всеми.

– Тогда вы заслуживаете того, чтобы быть с ними. Возвращайтесь.

Гаррет нахмурился и покачал головой.

– Нет. Дай мне гхетту! – потребовал он.

Я вздохнул, вынул из куртки маленький кусок белой волчьей шкуры и протянул ему. Внезапно я понял, что задумал Гаррет, но ничего не мог с этим поделать. Он схватил залог любви и швырнул его в реку. Гхетту подхватило течение, а потом она утонула.

– Я хотел ее пристыдить, – сказал Гаррет. – Я надеялся, что Мейре станет больно, когда ей отдадут это после моей смерти. Видишь ли, она уже три раза отказывала мне, а когда я начал настаивать, назвала меня болваном. Но теперь это не важно. Да и кто может ее винить? Такой человек, как я, не создан для женитьбы. – Гаррет встал и, решительно глядя на мост, начал прилаживать за спиной щит и длинный меч. – Воину не нужна женщина, – сказал он без тени горечи в голосе. – Может, я никогда не проеду по этому мосту вместе с армией, но сейчас я храбро встречу смерть. Пойдем. Помни меня, Лейф. Если ты благополучно вернешься назад, расскажи другим о том, что я совершил.

Я готовился выступить с тяжелым сердцем: Гаррет заразил меня ощущением грядущей беды. Может, мы оба умрем на этом мосту…Я задумался, увижу ли снова Квин.

Вскоре мы уже шагали по мосту, который вблизи впечатлял еще больше. Он был таким широким, что пять или шесть человек смогли бы проехать по нему в ряд; но там, где арки соединялись, он сильно сужался, и в таких местах свободно по нему прошла бы только одна лошадь. Однажды армия гентхаев и вправду может проследовать по этому мосту, но только гуськом, и любой фургон с припасами придется или бросить, или выпрячь из него лошадей и перетащить через реку.

Мы шагали по мозаике из серых, голубых и красных плит. На нашей стороне мост окаймляли парапеты, и примерно через каждые двадцать шагов на них красовались очень искусно вырезанные из камня головы хищных животных и птиц. Посередине первого пролета из парапета торчали две черные металлические пики, и я задумался – зачем они нужны.

Я пристально посмотрел на центральный пролет, над которым все еще кружили грифы. У меня на глазах три птицы нырнули вниз, к мосту. Солнце теперь стояло над самым горизонтом, как зловещий красный глаз, выглядывающий из-за перистых облаков и превращающий воды реки в кровь, и в неярком свете я увидел, что рядом с левым парапетом кто-то сидит.

– Гаррет, видишь? Вон там… Прямо под теми птицами!

– Люди, – ответил Гаррет. – Пятеро. Трое из них дети. Похоже, их привязали к мосту.

Его ответ меня поразил. Единственным выжившим людям полагалось находиться взаперти за Барьером. Люди – здесь?! Такое противоречило всему, во что верили обитатели Мидгарда. Что это значит? Тут потрудились джинны?