Дальше всё было примерно так, как и с похищением Европы, но с поправкой на сдвиг во времени – сейчас тоже похищают и женщин, и детей, но происходит всё менее цивилизованно, поскольку Митяевы «братки» не столь вежливы, как слуги финикийского царя.

Очнулась Алина в какой-то комнате без окон, дверь заперта на ключ… «Ну и чего добилась, дура? Зачем полезла на рожон? В таких ситуациях надо быть хитрее. Да что уж теперь, вляпалась по самое оно!»

Тем временем Сева тоже переживал далеко не самые приятные минуты в своей жизни: «Тут хоть бейся головой об стену, а толку всё равно не будет. В полицию не позвонишь, поскольку в соучастии могут обвинить и тогда конец карьере… В общем, положение почти что безнадёжное! А виноват во всём Глеб – если бы не эта его идея с "Похищением Европы", ничего бы не было».

Глава 13. Караул!!!

Ночью Севе приснился страшный сон. Будто он находится в окружении коллег и почему-то вынужден оправдываться перед ними, стоя на коленях:

– Поглядите, как я устал, как меня загоняли. Пожалейте меня!

– Подумаешь, пять часов потрепаться со сцены, да ещё с перекурами.

Ну а потом пошло-поехало, и самое обидное, что сло́ва не удаётся вставить:

– Он деградирует как режиссер… Да, да! Уж мне не говорите, я-то знаю. Что он сделал с «Мастером и Маргаритой»? Я его возненавидела после этого.

– Напомню, что Скороходова хотели отчислить из школы-студии МХАТ за извращение и патологию – во время дипломного спектакля в одних трусах выбежал в зал и стал самым недопустимым образом приставать ко всем мужикам подряд, от партера до галёрки. Таким не место в нашем коллективе!

– Надеюсь, все смотрели американский фильм «Кто боится Вирджинии Вулф?» по пьесе Эдварда Олби. А что же мы видим в театре Скороходова? Это профанация, а не спектакль, иначе и не скажешь! Дошло до того, что, начитавшись Фрейда, он каждому персонажу пьесы поставил свой диагноз. Якобы для того, чтобы актёры смогли передать душевное состояние своего героя.

– Да у него самого то ли мания величия, то ли паранойя!

– Заметьте, он приходит на киносъемку в черных очках, озирается вокруг, как бы сканируя всех взглядом. И только после этого идёт в гримёрную. Ну может ли нормальный человек так поступать?

– Он чуть ли не в каждом интервью признаётся, что борется с самим собой. Как думаете, что бы это значило?

– Недавно мне сказал, что занимается самолечением.

– Это как?

– Говорит, что лечится ролями.

– Знали бы зрители, что их превратили во врачей, медсестёр и санитаров… Да они бы за версту его театр обходили!

Проснулся Сева весь в холодном поту, а в голове одна единственная мысль: «Караул!!! У меня собираются любимое детище отжать!» В иной ситуации обратился бы за советом к Водопоеву, но после того, что учудил Митяй, и слышать не хотел об этом жулике. Ведь он же и подсунул спонсора с бандитскими замашками и уголовным прошлым, а Севе теперь этот мусор разгребать! «Единственная надежда – это Глеб. Говорят, у них с Алиной наметился альянс, так что ему и карты в руки – пусть выручает свою Алину из беды». Но вместо того, чтобы позвонить Глебу, достал из бара бутылку коньяка – признаться в том, что совершил, на это никаких моральных сил не хватит.

Глеб той ночью совсем не спал. Накануне Алина предупредила, что у неё деловая встреча – как освободится, непременно позвонит. Но вот уже два часа ночи, а ни привета, ни ответа – телефон молчит. Неужели загуляла? Вот и верь женщинам! Потому и остался холостяком, хотя было немало возможностей пойти проторенной дорогой. Только ведь душевное спокойствие куда важнее, чем семейный уют: приготовить завтрак он может сам, без посторонней помощи, но кто спасёт от нескончаемой женской болтовни? А ведь их хлебом не корми – дай поговорить! Мало им того, что занимаются болтологией по скайпу, так ведь готовы целый лень жужжать без перерыва на обед. Ну можно ли допустить, чтобы под такой аккомпанемент прошла вся жизнь? Тут даже сдержанный на проявление эмоций человек не выдержит и психанёт: либо выставит за порог жену, либо сам уйдёт.

Алина – совсем другое дело, такую женщину можно всю жизнь искать и нет гарантии, что когда-нибудь найдёшь. Вот и финикийский царь лелеял свою дочь, однако не сумел предотвратить несчастье. Этой темой похищения Европы Глеб занимался всю последнюю неделю, поэтому и возникла подобная ассоциация. То ли похотливый Зевс не удержался от соблазна, то ли кто ещё, но важен сам факт – красивая женщина всегда. становится лакомой приманкой… И тут в его голове несколько событий образовали логическую цепь. На днях Глеб изложил худруку идею новой постановки, вчера Алина уехала на деловую встречу, и вот сегодня есть все основания для того, чтобы предположить самое худшее: кто-то претворил его идею в жизнь. И тут наверняка не обошлось без Скороходова.

Наутро Глеб отправился в театр, но худрука так и не нашёл, а звонить по телефону не стал, чтобы не спугнуть, поэтому отправился в Барвиху – там уже пару раз бывал, когда вместе с Бруцкусом обсуждали концепцию пьесы по роману «После оттепели». Но вот добрался, жмёт на кнопку домофона у входа на территорию усадьбы, а в ответ ни звука, будто бы все вымерли. Уже когда стал прикидывать, как перелезть через забор, калитка отворилась, а из неё выглянула взлохмаченная голова:

– Тебе чего?

Следом за этим раздался звук падающего тела…

Худрук был в стельку пьян, хотя прежде не выказывал пристрастия к алкоголю. Помог холодный душ, и вот уже появилась возможность задать вопрос, ради чего Глеб и приехал:

– Так что же здесь произошло?

Сева был готов на всё, лишь бы закончился этот кошмар, поэтому «сдал» и Водопоева, и Митяя со всеми потрохами. Словом, рассказал всё, как на духу, предупредив, что в полицию нельзя обращаться, поскольку у Митяя там всё схвачено. И тут же отключился.

В айфоне Севы нашлись все нужные контакты, но говорить с бандитом не было никакого смысла, поэтому Глеб созвонился с Водопоевым. Мало сказать, что тот был удивлён – возникло ощущение, что готов рвать на себе волосы, настолько впечатлило его то, что поведал Глеб:

– Мать честная, до чего дошло! – затем, уже едва не плача, пробормотал: – Теперь вся конструкция разрушится, а ведь сколько сил на это положил…

– Вы о чём?