Что касалось Антонины, то на ее счет у меня нашлось три версии. Первая, самая, на мой взгляд, нереальная, заключалась в том, что Фречинская и Белоярченко были в сговоре. Именно поэтому они обе давали одинаковое описание некой мифической женщины, которой на самом деле не существовало вовсе. Вторая — Антонина являлась соучастницей Белоярченко. И, наконец, третья — женщина с незапоминающимися чертами лица действовала самостоятельно. Больше всего я склонялась именно к последней версии.

Заняв свое прежнее место, Светлана тяжело вздохнула.

— По ночам Полину одолевает бессонница, а днем она отсыпается… — и тут же резко перевела разговор. — Если бы я только знала, что та женщина имеет злой умысел против Лени… Может, он был бы жив… Я осторожно накрыла ее горячую руку своей ладонью.

— Вы ни в чем не должны себя винить. Если женщина, назвавшаяся Антониной, задалась целью убить вашего мужа, она все равно сделала бы это рано или поздно. С вашей помощью или без. Просто эта злосчастная бутылка как нельзя лучше вписалась в ее план. Сейчас же вам нужно думать только о дочери.

Светлана опять погрузилась в себя, из оцепенения ее вывело мое сообщение о том, что отец Полины все же был озабочен судьбой дочери и незамедлительно занял для ее лечения денег. Правда, эти деньги пришлось вернуть.

Мне было искренне жаль Светлану, а еще больше жаль ту маленькую девочку, что так крепко спала на больничной койке, не осознавая до конца, какая страшная болезнь обрушилась на ее слабые плечи.

— Если это все, то я пойду к дочери, — произнесла Светлана, чувствуя, что разговор иссяк.

— Да, конечно, — ответила я, размышляя уже о том, застану ли сейчас на рабочем месте лечащего врача Полины.

* * *

Плавно оторвавшись от земли, самолет взмыл в воздух, покидая пределы города Краснодара. Место у иллюминатора очень меня устраивало: глядя сверху, приятно осознавать, что паришь над всем земным. Именно за это чувство кратковременного отрыва от всего сущего я люблю авиаперелеты.

Мой сосед слева, которому на вид едва перевалило за двадцать, счел своим долгом развлечь меня беседой, но я быстро втолковала молодому человеку, что совершенно не расположена флиртовать с ним, и с милой улыбкой на лице попросила не будить во мне зверя.

Вчера, прежде чем покинуть больницу, я разыскала-таки лечащего врача Полины Ковриной: как мне ни хотелось верить словам матери этой девочки, девиз «доверяй, но проверяй» был для меня первостепенным. Мне повезло: доктор задержался из-за срочной операции. Правда, выглядел он сильно усталым и не желал никаких разговоров даже после предъявления мной удостоверения сотрудника прокуратуры. Только после того, как я клятвенно пообещала не занимать больше пяти минут его времени, он с большой неохотой пригласил меня в кабинет.

И я выяснила, что мать Полины никуда не отлучалась, тем более на два дня, с тех пор как ее дочь положили в больницу, то есть с восемнадцатого октября. Целыми днями мать находится рядом с дочерью, так как ее некому подменить. За субботу двадцать четвертого врач просто ручался — в этот день у него было дежурство.

— Послушайте, девушка, — раздраженно произнес немолодой доктор, прикрыв глаза рукой. — Все родители разные, среди них бывают матери, так сказать, с большой буквы. Поверьте моему большому опыту: эта женщина именно из этой категории.

…Мимо прошла стюардесса, предлагая напитки. Держа в руке стаканчик с минеральной водой, я все думала о загадочной женщине, назвавшейся Антониной. То, что она не случайно оказалась замешанной в эту историю, было очевидно. В противном случае на роковой бутылке вина, обнаруженной в доме Коврина, были бы найдены отпечатки ее пальцев. Так кто же она? И чем же так досадил ей бедняга Коврин, что она решилась на столь тяжкое преступление закона, каким является убийство?

Шагавший мне навстречу парнишка с большой сумкой на плече, находясь в приподнятом настроении, насвистывал мотив популярной у тинейджеров песни группы «Руки вверх». Когда я его окликнула, он подошел и принялся с интересом изучать золотой кулон, изображавший голову свирепого льва, висевший у меня на груди. Я тем временем втолковывала ему суть дела.

— Да, — подтвердил он, — по этому адресу я двадцать второго доставлял телеграмму, отлично помню. Когда я входил в подъезд, какой-то мужчина как раз выводил гулять жутко агрессивного бульдога. Пес чуть не прокусил мне лодыжку. Наверное, это и помогло мне запомнить адрес. Хотя у меня и так неплохая память.

— Кому ты вручил телеграмму?

— По указанному адресу дома никого не оказалось. Я уже собрался уходить, но тут подошла какая-то женщина. Она следом за мной поднималась по лестнице. Эта женщина назвалась матерью адресата и попросила отдать телеграмму ей.

— И ты так сразу ей поверил?

— Почему нет? — удивился юноша. — Она назвала фамилию, имя и отчество, указанные в телеграмме. И вообще выглядела прилично. К тому же телеграмма была срочной, там говорилось что-то о больном ребенке… Вы же сами понимаете, чем быстрее такое сообщение дойдет до человека, тем лучше.

На этом его аргументы в свою пользу закончились.

— Как выглядела та женщина?

Ответ почтальона в точности совпадал с описаниями Антонины, которые дали Лариса Фречинская и Светлана Белоярченко. Так. Значит, эта загадочная женщина не являлась ничьей соучастницей, а действовала самостоятельно. Я сама не заметила, как с облегчением вздохнула. Почему-то для меня было важным, чтобы подозрения, касавшиеся Светланы Белоярченко, не оправдались.

Итак, благодаря телеграмме Антонина разыскала Светлану, и так у нее появился повод, чтобы пообщаться с Ковриным и вручить ему бутылку, сдобренную щедрой порцией яда. Вино стало доказательством того, что Антонина действительно была посланницей жены Коврина. И получилось, что тот самый фужер, который Леонид, ничего не подозревая, выпил за здоровье своей дочери, был одновременно выпит им и за упокой собственной души.

Выйдя из задумчивости, я задала парнишке-почтальону последний вопрос:

— Во сколько это было?

— Что-то около четырех. Может быть, объясните, почему вы все это спрашиваете?

— К сожалению, данная информация находится под грифом «Совершенно секретно». И спасибо за помощь.

Прояснив часть истории, связанную с телеграммой, я занялась другим «темным» моментом. И мне удалось выяснить, что номер телефона, по которому звонила в Тарасов Белоярченко, действительно принадлежал Коврину, но буквально за неделю до того, как Светлана начала названивать своему мужу, номер сменили. Как объяснили мне в абонентском бюро, связано это было со сменой оборудования на станции. Именно по этой причине она и не смогла дозвониться.

Теперь передо мной вставал большой вопрос: где искать загадочную пожилую женщину по имени Антонина? С какого конца начать и за что зацепиться? Как ни крути, но на данный момент у меня была всего одна зацепка, и нужно ее срочно использовать.