— Ну как тебе Феерия? — громко спросила Инесса, хотя и так видела блеск и восторг в Ташиных глазах.

— Я, как в сказке… — задыхаясь от восторга, ответили девушка.

Дома стали редеть. Пестрые крыши мелькали все реже. Таша просто наслаждалась своим полетом. Она поняла, что только ради этого стоило погружаться в тему осознанных снов. Таких ощущений она не переживала никогда и вряд ли сможет такое испытать в реальности.

— Видишь вишневый цветок с оранжевой серединкой? — почти кричала Инесса, указывая на гигантское цветущее растение, виднеющееся вдали.

— Да-а-а!

— Приземляйся прямо на него-о-о!

Девушки плюхнулись в цветок, как на мягкую перину, подняв в воздух частички пыльцы. Оранжевая пыль взмыла ввысь, медленно оседая, и Таша с Инессой оказались на несколько секунд словно на фестивале красок Холи.

— Фу-у-ух! Вот это полетали! — отдышавшись, стряхивая с себя пыльцу, сказала с облегчением Инесса и уселась на мягкие мохнатые тычинки.

— Я хочу еще!

— Эй, погоди, подруга! Еще будет возможность.

Таша притормозила, вспомнив загадочное поведение людей на базарной площади. Нужно было все узнать об этом удивительном мире.

— Расскажи мне о Феерии! Я хочу знать все! И почему здесь как-то заторможено все делается?

— А, уже заметила, да? — усмехнулась Инесса и закивала. — Ну, слушай… Рассказ будет долгим…

Инесса улеглась на цветке, закинув ногу на ногу, а руку подложив под затылок. Таша села по-турецки, стараясь сильно не ерзать, потому что от поднимающейся в воздух пыльцы у нее сразу же начинало крутить в носу. Головка цветка плавно качалась на ветру, отчего сидеть на нем было еще забавнее. Как в детстве.

— Феерию создали такие же, как и мы с тобой, сновидцы. Но еще задолго до Феерии в осознанных снах бывали древние шаманы, колдуны и знахари. Сюда приходили мудрецы и философы в поисках ответов. Но далеко не все, конечно. Лишь те, чей разум был открыт для путешествий подобного рода.

— Хм… А сейчас? Это ведь уже не тайна за семью замками. Осознанные сны приняли как научный факт, их пытаются изучать и практиковать все больше людей, — решила вдруг поумничать Таша, перечитавшая за последние недели уйму статей в интернете и даже несколько книг. Ей почему-то захотелось показать свою осведомленность, хотя и она, и Инесса понимали, что знания ее пока мизерны.

Инесса сделала вид, что не услышала выскочку, и просто продолжила свой рассказ, глядя в бирюзово-голубое небо, в котором периодически мелькали радуги.

— Так вот… Раньше, когда мир снов был связан исключительно с чем-то мистическим — загробной жизнью, потусторонним миром, магией, — очутиться в осознанном сне, да еще и встретить в нем кого-то другого, было крайне редким случаем. В осознанные сны людей забрасывало случайно, а повторного такого опыта никто особо не искал. Говорят, в другие миры с помощью осознанных снов уходили древние мудрецы востока. Когда приходило время умирать, они просто уходили в осознанный сон, находили новый реализованный вариант реальности, который был им по душе, и оставались в нем жить, материализовавшись там. Их тела исчезали из родного мира.

— Как это? Материализоваться в другом мире?

— Это происходит само собой. Достаточно силы намерения. Главное не попасть в какую-то страшную реальность, где живут дикие монстры или с неба льют дожди из серной кислоты… Зато можно найти мир, где люди живут столетиями или существуют иные высшие формы жизни.

— Такое возможно, что ли?

— Возможно все. Любой вариант, который ты только можешь себе вообразить, существует. Но не все реализовано. То, что не сбылось, существует себе тихо-мирно. Опасности такие миры в себе не несут. А вот грузный реализованный мир типа нашего поглотит тебя, стоит лишь в нем оказаться. Читала, может, про людей, которые пропадали бесследно? Или про незнакомцев, которые появлялись в нашем мире, но были словно из другой эпохи?

— Что-то такое слышала, но особо в эти истории не верила никогда.

— А зря. Это несчастные, которые уснули, и во сне их душа забрела в реализованный сектор реальности — такой же жесткий, как и наш. Их моментально затянуло в новый мир. А так, они жили бы себе в своем времени и в своем мире да горя не знали бы.

— А вдруг я случайно перенесусь в настоящий мир во сне? Я тоже исчезну?

— Да. Пропадешь без вести. И будешь осваиваться в новой реальности.

— Ой… А как… Как этого не допустить? Я бы такого не хотела…

Таша испуганно вытаращила глаза, а Инесса спокойно продолжала, словно не замечала реакции новичка. Она плавно покачивала левой ногой, закинутой на правое колено, в такт цветку. У Таши от этого даже голова немного закружилась. Слишком эти покачивания напоминали движение маятника.

— Твое подсознание стремится к путешествию только по безопасным секторам, то есть нереализованным. Сбои крайне редки, не волнуйся. Но вот сознательно перенестись в иной реальный мир ты можешь, если настроишься на него и сама захочешь это сделать.

— И вернуться уже никак нельзя будет?

— Может, и можно. Вот только я не слышала о тех, кто возвращался… А я здесь давно путешествую…

— Как давно?

— Да это не важно… Сны давно стали главной составляющей моей жизни. Поэтому я много сплю.

— Я тоже много сплю. Во всяком случае, мне так говорят…

— Мы все спим треть жизни, знаешь ли… Не зря ведь? Мне, например, жаль тратить эту треть впустую. Уж лучше блуждать по вариантам реальности.

— А я до сих пор не могу в это поверить. Мне кажется, что все это сон… Хотя это и есть сон… Ну, в общем, ты понимаешь…

Инесса кивнула, зажмурив глаза, и загадочно улыбнулась. Разумеется, она понимала эмоции Таши, ведь когда-то тоже оказалась здесь впервые. Эта милая девчонка казалась ей наивной глупышкой. Ее восторженность и горящие глаза вызывали умиление и смех. Малоопытность новоиспеченной путешественницы по снам тешили самолюбие той, что считала себя бывалой.

Разговор слегка утомил Инессу, но вопросы Таши сыпались градом и не давали расслабиться, лежа на пушистом цветке. Она явно любила так отдыхать: просто смотреть в небо, покачиваясь в такт ветру, дремать под пение птиц, которые в Феерии были особенно милозвучны.

Стоило Инессе засмотреться на радугу или подумать о чем-то своем, Таша тут же обрушивала на нее новый шквал вопросов. Инесса иногда умудрялась перебивать нетерпеливую ученицу, желавшую узнать все и сразу, и потихоньку выспрашивала что-то о ней, хотя о себе говорить не спешила. Таша охотно рассказала, что она дитя двухтысячных, где она живет, чем занимается (приврала, конечно). Инесса явно была старше, а о месте жительства вовсе промолчала. Затем Таша немного обмолвилась о своей семье, сказала, что она студентка экономического. Девушка умышленно избегала темы своей инвалидности, потому что не хотела, чтобы в мире снов — единственном месте, где она чувствовала себя полноценной — ее хоть кто-то жалел. Хотя Инесса и не производила впечатление жалостливого человека, Таша совершенно не хотела показаться слабой или уязвимой. Жалости и ненависти хватало в реальной жизни.