– Спасибо, – сдержано сказала Ульяна. – Я очень признательна.

– А чего вы звоните? Хотите еще сюжетец забабахать?

– Нет, я звоню совсем по другому поводу, – торопливо сказала Ульяна, опасаясь, что собеседница уведет ее в дебри осуждения чужих молочных желез, в то время, как проблема назревала и кровоточила. – Понимаете, есть у меня одна подруга…

– Да-да, – расхохоталась Шишкина. – Вся страна в курсе. Вы же каждую передачу начинаете этими словами…

– Ну и что? – обиделась Ульяна. – У меня много подруг.

– А я думала, вам это редактор все пишет.

Разговор начал стремительно крениться в какую-то нелепую область, которая сейчас интересовала Ульяна меньше всего, поэтому она торопливо зачастила, не давай Шишкиной перебить себя.

– Ольга Анатольевна, у меня есть подруга. И эта подруга хотела бы у вас проконсультироваться по очень серьезному поводу.

– Очередь на новые сиськи у нас до ноября.

– Там несколько иное.

– Ну, ради бога, пусть приезжает, у нас широкий спектр услуг. От диагностики до лицевой хирургии. Лечим от запоев, бесплодия и геморроя. Можем аппендикс удалить. Ваша подруга знает наши расценки?

– Знает, – стиснув зубы, ответила Ульяна. – Не в деньгах дело. Она очень известная личность.

Шишкина вдруг замолчала, а потом произнесла уже совсем другим тоном:

– Ульяночка, у вас что-то случилось?

Она замотала головой, будто Шишкина могла это увидеть.

– При чем тут я? Я же говорю – одна моя подруга…

– Бабушке своей будешь вкручивать, – хмыкнула Шишкина. – Впрочем, дело твое. Приезжай вместе с подругой или кто там она. Я тебя сама осмотрю.

– А…

– А о конфиденциальности не беспокойся. У наших такие зарплаты, что они секреты хранят лучше Штирлица. Знала бы ты, что за люди тут по палатам разбросаны, была бы по колено в шоке. Но об этом молчок. Я в регистратуре предупрежу, тебя встретят и сразу ко мне проводят.

Повесив трубку, Ульяна вытащила из шкафа первую попавшуюся одежду, торопливо собралась и, бросив взгляд на посапывающего в руинах одеял и подушек Сашку, выбежала на улицу. Она искренне сожалела, что не может вернуться в теплую, пахнущую потом и стиральным порошком постель, накрыться одеялом с головой и сделать вид, что мир не существует, как делала в детстве. Чудное детство, позволявшее отгородиться от всех проблем простым одеялом. И почему, когда вырастаешь, это перестает работать?

Во дворе она обнаружила, что ее мини-купер безнадежно заблокирован соседским «лексусом». Соседом был какой-то спортсмен по фамилии Попов из «подающих надежды» футболистов, а, может хоккеистов: этого Ульяна запомнить не могла, хоть убей, как, впрочем, и имя. Оно было неудобным: то ли Святослав, то ли Ярослав, а, может, Ярополк. Каждый раз, когда предполагаемый Ярополк бросал свой рыдван, запирая Ульянин, ей приходилось искать его дома или где-нибудь по окрестностям. Ярослав-Яропол вставал ни свет, ни заря и убегал в ближайший сквер на разминку, забывая захватить мобильный, а обнаружив свой промах, игриво извинялся, а однажды даже осмелился пригласить Ульяну на свидание.

Чертыхаясь, она сперва попыталась дозвониться до соседа, а потом, осознав тщетность своих попыток, поднялась наверх, долго звонила и стучала, но никто так и не ответил. Набрав его номер на мобильном, Ульяна услышала внутри квартиры длинные переливы. Соседа где-то носили черти, а в том, что он оставил сотовый дома, не было ничего странного. Такое случалось не в первый раз.

– Не могу я с телефоном бегать, – объяснял Святослав-Ярослав-Ярополк. – Все время теряю. За прошлый месяц потерял три мобилы. К тому же мне постоянно звонят в процессе тренировки, а это отвлекает. Уж лучше без них.

И умильно улыбался при этом. Вспомнив его объяснения, Ульяна вздохнула. Дверцу ему поцарапать что ли?

Можно было вызвать такси, но не хватало еще, чтобы таксист потом разболтал желтой прессе, что возил знаменитую Ульяну Некрасову в клинику пластической хирургии. К тому же пик пробок еще не миновал, а выжидать в чужой машине, пока затор где-то далеко впереди рассосется, было не для ее нервов. Ульяна мстительно пнула соседскую дверь, и вернулась в свою квартиру. Сашка все еще спал, разметавшись в рыхлых объятиях простыней.

– Сань, – ласково сказала она. – Санечка, проснись.

– М-м-м, – промычал он, недовольно дергая ногами. Словно мух отгонял.

– Сань, Попов опять мою машину запер, а мне ехать надо. Я твою возьму?

– М-м-м, – вторично промычал он, что Ульяна предпочла истолковать, как согласие. Сашка завозился в постели, разлеплял глаза, выныривая из сна. Не дожидаясь, пока он окончательно проснется, она бросилась в прихожую, достала из плетеной корзинки ключи от «мерседеса» и торопливо направилась к лифту.

В клинике, ультрамодной, белой, сверкающей стеклом и хромом, все было организовано по высшему классу. Едва Ульяна припарковалась, как около дверцы появился ненавязчивый молодой человек в черном костюме и вежливо сопроводил ее до приемного покоя, не задавая ни одного вопроса. Автографов просить не стал, и вообще упорно делал вид, что видит ее впервые, хотя истинно мужской блудливый взгляд моментально обшарил ее всю. Нацепив на нос громадные очки, Ульяна с независимым видом прошла внутрь.

За стеклянными дверями все было шикарно, и если бы не слабый, едва ощутимый запах хлорки, можно было представить, что находишься внутри пятизвездочного отеля. Гостей – назвать их пациентами язык не поворачивался – встречали прямо у входа. Длинноногая девица с платиновыми волосами и лакированной улыбкой на прекрасном лице, не задав Ульяне ни единого вопроса, попросила следовать за ней, и пошла по коридору, цокая каблучками, поминутно оглядываясь: а ну как гостья свернула не туда?

Походка у ней, кстати, была как у манекенщицы, строчки на чулках ровненькими, и когда она шла, лихо перекрещивая бесконечные ноги, хотелось почему-то дать ей пинка под тощий зад. Наверное, чтобы не выпендривалась. Ульяне, как она ни старалась, вот так дефилировать никогда не выходило: заносило на поворотах, что при такой корме, неудивительно. Вон, Пятков ее и в глаза и за глаза всегда звал толстожопой…

В клинике Ульяна никогда не была, потому никуда сворачивать не собиралась. Если поначалу она пугливо втягивала голову в плечи, поминутно озираясь по сторонам, то спустя какое-то время убедилась: никто не собирается бросаться к ней навстречу с фотоаппаратом наперевес, тыча в зубы микрофоном. Коридоры были пусты, хотя где-то вдалеке слышались приглушенные голоса и тихая классическая музыка, призванная, очевидно, успокаивать пациентов.

Классику Ульяна не любила, никогда не слушала, и даже если по протоколу приходилось бывать на концертах классической музыки, старалась сбежать в антракте, а если не удавалось, доставала телефон, включала какую-нибудь игру или читала в ридере книгу, не обращая внимания на презрительные взгляды престарелых кокоток, явившихся насладиться Шнитке или Моцартом. Кокотки потом благополучно засыпали под своими вуальками, нервно дергаясь, когда литавры исполняли замысловатый дробный пассаж.