— Ну ты и стерва, Савелье! — крикнула я. — Актриса из тебя бездарная!

Незаметная ухмылка исказила ее губы.

Она не догадывается, что Джен меня слышит. И видит.

Решила притвориться мной, как и я притворялась ею. С ума сойти! У меня мозг стал квадратным.

— Любопытно… — Джен потер подбородок.

— Что любопытно?

Джен вместо ответа на ее вопрос вскинул руку, и красный шар полетел в девушку, чтобы рассеяться искорками благодаря взмаху ее руки.

Да, Ирэне… рефлексы не убьешь.

Лицо напарника исказилось гримасой недовольства, а в воздухе зазвенел металл. На руках Ирэне повисли кованые цепи.

— Зачем ты?.. — начала она, но не закончила.

— Я тебя давно похоронил, Рэне, — жестко отрезал Джен. — Ты — это прошлое, — он заглянул ей в глаза. — Прошлое, которое лишает будущего человека, оказавшегося здесь по твоей же вине!

Джен злился… Он старался сохранять спокойствие, но эмоции не позволяли совладать с собой.

— Это уже не твой мир. И ты вернешься обратно. В подсознание.

— Нет! — взревела она. — Ни за что!

— Да! — тем же тоном ответил Джен. — Ты стала жертвой своего безрассудства! Я говорил тебе — надо уходить. Но твоя гордыня, безграничная самоуверенность… Только ты виновата в том, что умерла. Только ты! А сейчас пытаешься переложить ответственность на другого человека. И после смерти ты не изменилась.

— Я жива, Джен.

— Ты — воспоминание. И пока я способен помнить о тебе хорошее, прошу — верни Лису.

Губы растянулись в улыбке. Он запомнил! Он помнит, как меня зовут. Однажды я назвала свое имя, но Джен никогда его не произносил. По крайней мере, в моем присутствии.

— Вернуть? — зарычала Ирэне. — Это моя жизнь!

— Была твоя! Пока ты не обменяла ее на кинжал.

— Джен, очнись, посмотри на меня! Я все та же Ирэне. Та, которую ты всегда знал и, я надеялась, любил. Что изменилось?! Я здесь, перед тобой, как раньше.

И в этот момент мне ее стало по-человечески жалко. Да, она стерва каких поискать, не отличается добрым сердцем и вообще не относится к благочестивым людям, но… Мне ее жалко. Жалко за то, что она не смогла вовремя остановиться, за то, что она… такая.

— Да, Рэне, — камень упал на пол, а Джен обнял ладонями лицо девушки, — любил. Но ты должна поступить не как хочется, а как правильно.

Если бы мое сердце билось, оно бы давно замерло под волной этого буйства чувств, исходящих от них двоих.

— Правильно будет вернуть к нормальной жизни Лису. Понимаешь?

Ирэне прикрыла глаза, и из-под ресниц скатилась одинокая слеза. Джен склонился к ее губам, а мне захотелось отвернуться. Чувство, словно я подглядываю в замочную скважину.

Я вылетела в коридор. Им надо побыть наедине, и мне не помешает.

Мелькала в моей голове мысль, что между Дженом и Ирэне было что-то большее, но она испарялась столь же стремительно, как появлялась. Выходит, я была права. Ирэне была влюблена в Джена, он любил ее. Это объясняет неискоренимое желание ее оберегать.

У нее действительно было все, о чем мечтают обычные девушки. Разве не принца все ждут? Он был рядом с ней с момента рождения и до самой смерти. Она могла жить и не нуждаться ни в чем с таким мужчиной.

И почему мы осознаем, насколько глупым был наш поступок, лишь после того, как его совершаем? Неужели нас не может осенить раньше? Конечно, может. И осеняет. Только мы все равно идем своим путем, пусть и неправильным.

Ирэне могла быть счастлива… могла.

* * *

Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, я полетела по комнатам сквозь стены. Сторона морали призраков никоим образом не волнует, совесть моя чиста и прозрачна.

В радиусе моего перемещения большинство комнат оказались ухоженными, но пустыми. Одна комната вообще была заколочена изнутри, хотя ничего интересного в ней не имелось. Пыльный диван, покосившийся шкаф и прогрызенные молью занавески.

Зачем нужен такой огромный дом, если комнаты в нем пустуют? Впрочем, зная «скромные» ужины, кои любят устраивать родители, этот дом чаще полон, чем пуст.

Вылетев в коридор, пролетела сквозь дверь напротив и оказалась в комнате Витора. Он лежал на кровати, смотрел в потолок и крутил в руках… кинжал. Похожий на тот, что мы с Дженом должны были украсть.

Не возьмусь утверждать, он это или нет, поскольку смутно помню его вид, но… но закралось подозрение…

В горизонтальном положении я висела над Витором и рассматривала кинжал, подмечая детали. Рукоять инкрустирована двумя камнями, серебряный, обоюдоострый… сверкает в лучах света. Красивый, опасный…

Если это тот самый треклятый кинжал — я не знаю, как реагировать. Если это другой кинжал, тогда можно вообще не реагировать и поберечь свои призрачные нервы.

Все-таки Витор — личность темная. Вроде думаешь, что узнал его хоть чуть-чуть, на деле же понимаешь, что загадок прибавилось. И так всякий раз, когда пытаешься понять его мотивы, разобраться в действиях.

Шумно выдохнув, Витор резким движением метнул кинжал в картину напротив. Клинок прошел сквозь меня, но испугаться я успела. Не каждый день в тебя кидают кинжалы. И даже в том случае не факт, что привыкнешь.

Неожиданно я почувствовала, что куда-то уплываю, словно меня тянут в сторону. Очертания смазались, расплываясь, словно краски по полотну. Внезапный толчок обратился болью в голове, и на несколько секунд я выпала из реальности.

* * *

Отвратительное гудение в ушах прекратилось, когда я поднялась на ноги в коридоре, напротив комнаты Джена. Видимо, потеряв сознание, я упала… Не я, Ирэне упала, а очнулась уже я.

Несколько непривычно снова иметь возможность прикасаться к предметам, чувствовать материю, быть живой…

На щеках высохшие дорожки слез, явно не моих.

Ирэне распрощалась с Дженом, теперь уже навсегда. Она вряд ли простит мне мое возвращение, и месть ее будет в моей голове, что удручает.

После случившегося я сомневалась, стоит ли именно сейчас идти к Джену и как он отреагирует на меня… Но я решила, что не оставлять его в одиночестве будет лучшей помощью с моей стороны. Или проклятием… Видеть каждый день человека, которого любил, понимать, что это совсем другой человек… Можно сойти с ума.

Тихо постучавшись, я вошла, не дожидаясь приглашения.

Джен сидел в кресле с бокалом в руках, рядом стояла открытая бутылка вина.

— Теперь ты знаешь все, — он криво улыбнулся.

— Все?

— Почти.

Джен пытался вернуть выражение беспечного весельчака, но ему не удалось.

— Ты ненавидишь меня, да?