Убийца, который очевидно шел, а не бежал, оставил след кровавых отпечатков подошв, ведущий от места преступления к воротам на заднем дворе. Отпечатки идентифицировали как имеющие размер 12 (размер Симпсона, и такой же у примерно 9 % населения Соединенных Штатов), ну а характерный узор на подошве принадлежал редким и дорогим итальянским туфлям – в США таких было продано всего 299 пар. Одна, по всей видимости, принадлежала Симпсону.

Окровавленные туфли вполне могли принадлежать бейсболисту, но жюри присяжных нашло, что он невиновен: их не удалось убедить в том, что обвиняемый носил уличающую его обувь во время убийства.

Экспертная работа с отпечатками ног значительно продвинулась со времени Холмса, но она часто сталкивалась с той же проблемой, что и во время великого детектива: доказать, что преступник расхаживал именно в этой обуви в тот момент, когда было совершено преступление. Персонаж Конан Дойла никогда не оказывался в такой ситуации, и, к несчастью, мы не знаем, как бы он с ней справился.

Когда Холмс тщательно исследовал место преступления, он часто находил доказательства помимо отпечатков ног. В одном из поздних рассказов, «Львиная грива», «округлые углубления» в мягкой почве дали сыщику понять, что незадачливый Фицрой Макферсон «опускался на колени более чем один раз», спускаясь по тропинке с утеса.

В «Этюде в багровых тонах» мы находим Холмса, «рыскающего взад-вперед», словно «чистокровную, хорошо выдрессированную гончую», когда он с максимальной тщательностью измерял «расстояние между какими-то совершенно незаметными для меня [Ватсона] следами». Хотя детектив XXI века способен заниматься своей работой в более размеренном темпе, такая сцена может обнаружиться в любом современном криминальном сериале. Словно оправдывая свое поведение, Холмс замечает, как мог бы заметить его коллега в наши дни: «Говорят, будто гений – это бесконечная выносливость… Довольно неудачное определение, но к работе сыщика подходит вполне».

Классический пример того, как Холмс интерпретирует отметки, можно найти в «Знаке четырех». Работа разума тут происходит точно таким же образом, как и в том случае, когда он с одного взгляда определил, что Ватсон был в Афганистане (см. с. 50), только субъект наблюдения не человек, а карманные часы.

Во-первых, детектив показывает, что знаком с работой ломбарда, объясняя, что в этом заведении «когда берут в залог часы, номер квитанции обычно наносят иглой на внутреннюю сторону крышки».

Во-вторых, используя лупу, Холмс замечает, что на этих часах «не менее четырех таких номеров». Вывод 1: хозяин прибора настолько часто оказывается без денег, что вынуждает отдавать собственность в заклад. Вывод 2: хозяин прибора время от времени «поправляет свои дела», что позволяет забрать часы из ломбарда.

В-третьих, еще один кусочек информации: хозяин заводил часы поздним вечером.

В-четвертых: вокруг замочной скважины множество царапин, оставленных заводным ключом. Вывод 1: эти отметки были оставлены, когда собственник пытался завести часы нетвердой рукой, не всегда сразу попадая ключом куда надо. Вывод 2: хозяин часов достаточно много пьет.

Ничего таинственного в этом нет – делает вывод Холмс, или, если использовать расхожую фразу, которую он на самом деле никогда не произносил в книгах Конан Дойла: «Элементарно, мой дорогой Ватсон».

Из множества других отметок, когда-либо привлекавших внимание великого детектива, мы остановимся всего на трех. Татуировки, относительно которых Холмс говорит нам, что он «предпринял небольшое исследование», появляются в «Союзе рыжих». В рассказе «Пять зернышек апельсина» (1891) нам демонстрируют таинственные отметки на почтовом конверте, а в «Пестрой ленте» пять ярких отметин от пальцев на белом запястье мисс Ройлотт говорят о насилии в семействе. Много позже, в 2019 году, один из британских детективов согласился с мнением Холмса, заявив, что «отметки на теле предполагаемой жертвы физического насилия, особенно синяки, находятся в числе вещей, к которым нужно присматриваться».

Изобретение и эволюция велосипеда добавили новое измерение детективному делу. Колесные машины дали преступникам быстрое и сравнительно незаметное (если сравнивать, например, с лошадьми) средство появиться на месте преступления, а потом исчезнуть; но велосипеды тоже оставляют следы, позволяющие обученному эксперту-криминалисту многое узнать.

Экспертом в этой области был, несомненно, и Шерлок Холмс.

Первые велосипеды, с деревянными колесами и лишенные педалей, появились в начале XIX века. Хотя они доставляли много радости тем, кто катился на них вниз по склонам, они никак не использовались криминальным братством. Педали и цепная передача сделали велосипед намного более практичным, но изобретением, которое превратило его в по-настоящему популярное средство передвижения, стала производимая на коммерческой основе надувная шина (запатентована в 1888 году шотландцем Джоном Данлопом). К 1904 году шины изготавливали с дюжину компаний, и у каждой был собственный рисунок.

В тот же год Конан Дойл уселся за стол, чтобы сочинить новую историю о Шерлоке Холмсе, «Случай в интернате», и он решил, что велосипеды сыграют в ней важную роль. Отпрыск герцога Холдернесса пропал, а вместе с ним сгинул и учитель математики, мистер Хайдеггер, и все это произошло в престижной школе-интернате в сельской местности; вместе с людьми пропал также велосипед хозяина школы. Холмс и Ватсон исследуют болотистую почву к северу от интерната, пытаясь обнаружить следы шин.

«Уррраа! – кричит Ватсон. – Вот они».

Но Холмс разочаровывает его одним из тех запоминающихся выражений, на которые он был мастак: «Велосипед, вне всякого сомнения, но вовсе не тот самый велосипед». И дальше он объясняет: «Я знаком с сорока двумя различными видами оттисков от шин; это, как вы можете видеть, “Данлоп”, с заплатой на внешней поверхности».

Ранее Холмс убедился, что шины на велосипеде хозяина школы были изготовлены «Палмером» и оставляют характерный продолговатый узор. Криминалистическая экспертиза первого класса, в которой знания комбинируются с острой наблюдательностью.