— Я не знаю, — пожала плечами Хамуцо. А что ещё можно было ответить?

Эмань облизала языком нижнюю губу.

— А мне кажется, что её хлопнули. Тут же полно всякой нечисти. Пошла в лес, Бай Цзе её не увидел, она забрела в чащу и её сожрал какой-нибудь людоед. И что-то мне подсказывает, что и здесь с безопасностью так себе. Всем реально пофиг. "В Эрлитоу ничего не случается", ага. Кун-Цзы на практике не очень работает. Не, конечно, шизоиды тут ходят…

— Кто? — не поняла Хамуцо.

— Ну ши-цза эти, копы. Короче, мне кажется, они чисто контролируют, чтоб население против Совета не возмущалось, а будет жопа, так они свалят. Не представляю, что будет, если на нас нападут из какой-нибудь арабской небесной страны.

Хамуцо нахмурилась.

— Из японской нападут. И Си Ши что-то говорила про драконов. Что их убивали по вине О-Цуру. Мне кажется, за такое надо казнить.

— Казнить? — фыркнула Эмань, снова, однако, принимаясь за тряпку. — Сушилку надо казнить, вот кого. За садизм.

Во дворе за окном послышался стук упавшей метлы.

— Блядь… — с ужасом прошептала Эмань.

У обеих девушек внутри похолодело: одним из правил Си Ши было не говорить ничего дурного против вышенаходящегося. А они сейчас ляпнули достаточно.

Девушки осторожно подошли к открытому панорамному окну и облегчённо выдохнули: на их счастье, это была Рыжая.

Среди всех слуг и служанок Дома Мандаринок, которые работали на трёх наставниц, смотрели за прудом и сыхэюанем, обеспечивали девушек инвентарём, продуктами и одеждой, а также разгребали их косяки, если те сами не могли это сделать, Рыжая была самой странной. Во-первых, она действительно рыжая, хоть и выглядит как китаянка. Глаза у неё жёлтые и как будто без век, а лицо такое убитое, точно на её глазах японцы расстреляли всю родную деревню. Во-вторых, она, похоже, не умела разговаривать. И Эмань подозревала, что у неё ещё и со слухом проблемы, вот только ей пока не удалось Рыжую на этом подловить, потому что полем её деятельности были пруд и животные. Ещё эта девушка немного странно ходила, как будто у неё была травма спины. Зато мандаринки её очень любили и единственную не щипали за пальцы.

Однако у Рыжей было главное преимущество: при всём желании она не станет стучать на Эмань и Хамуцо за их слова. Более того, она почти единственная, кто не пытался подставить учениц, однако саму её избегали все, кроме Си Ши, которая относилась к ней чуть ли не по-матерински и одновременно как к преступнику, которого она должна охранять.

— Мне кажется, у Сушилки был внеплановый залёт! — однажды зло пошутила Эмань. Сушилкой она называла Си Ши.

Вскоре выяснилось, чего Рыжая уронила метлу. Вовсе не из-за слов девушек. Просто Пельмешек — домашний дицзян, предоставляющий собой свекольного цвета фантастически пушистый мелкокрылый и коротколапый комок размером со свинку и содержащий в себе, наверное, полпуда динамита — опрокинул вазу и развозил землю по всему углу двора, где были инструменты, а теперь их там не было, потому что они валялись везде.

— Ну, Пельмешек милашка, но иногда такой… Пельмешек, — виновато улыбнулась Эмань. — По крайней мере он безобидный и точно не может убить или сожрать…

— Он дикий зверь, — уверенно заявила Хамуцо, как будто отвечала на уроке. — Он неразумен и неуправляем. Пойду помогу всё убрать. — Она взяла тряпку, вымочила её в ведре и бодро зашагала к Рыжей.

— Э-э-э, погоди! — заспешила сделать тоже самое Эмань, решив, что Хамуцо попытается установить нормальные отношения с Рыжей, но в итоге бросила тряпку в ведро. — Я могу помыть Пельмешку и подержать его у нас, чтоб он высох и не бегал!

— Только не это! Он всё разнесёт! — резко возразила Хамуцо, уже расставляя инструменты по местам и протирая доски от земли, пока Рыжая со вздохом сметала землю в кучку.

— Ничего он не разнесёт, он хороший! Ты просто не любишь ничего живого и свободного, коммуняка! — обиженно заявила Эмань, не найдя себе здесь дела, потому что дицзян умчался в сторону леска.

А Хамуцо отчего-то вспомнился тот йетиманси или как там его… Такое очаровательное создание! Почему их здесь нет хотя бы в качестве слуг, батрохи ведь есть? Такого она бы погладила… если оно разрешит, конечно. Но надо убираться, раз вызвалась.

Хамуцо не видела взгляд Рыжей в свою сторону, зато его видела Эмань, осознавая, что для неё в этом ничего хорошего нет.

И тут в голове у тайваньки щёлкнул гениальный план.

— Эй, Хамуцо! Вот кто тебя сильнее бесит: я или Меркурия?

Хамуцо оттёрла рукавом пот со лба: было довольно жарко.

— Конечно, ты… Лезешь тут под руку, иди лучше мой полы.

— Ну нафиг, — легко и весело отмахнулась Эмань. — Короче, план на миллион долларов: я и Меркурия меняемся местами, и я получаю свободу действий, а ты соседку, которая не бесит! Ну что, по рукам?

Хамуцо бросила тряпку и уставилась на Эмань.

— А может, я тоже хочу жить одна, как тебе такое? Без полубелого колобка под боком.

Эмань коварно улыбнулась, пожимая плечами:

— Будет любопытно, через сколько Меркурия вскроет себе вены. Её я просто ненавижу, она такая хикка, я не могу…

— Кто? — не поняла Хамуцо.

— Вообще да, не хикка, а деятельная социофобка, — поправилась Эмань. — Короче, мы с ней точно друг друга придушим, я тебе уж точно надоела, а вот она и ты нормально будете сидеть и не дёргать друг друга, потому что вам обеим плевать. Убедила?

Хамуцо снова задумалось, потому что слова Эмань смысл имели.

Девушки подругами так и не стали, и не только из-за дур-служанок: Эмань взяла с собой ещё и колонку, которую также можно было заряжать от солнечной батареи, и в свободное вечернее время врубала на ней музыку, игнорируя просьбы выключить, а ещё, несмотря на запрет покидать Дом, она по вечерам уходила и где-то шаталась чуть ли не до середины ночи, и из-за этого Хамуцо не могла закрыть дверь. Хотя она тоже не была хорошей соседкой: повесила на своей стороне плакат с Мао Дзэдуном, и по утром её будильник на батарейках срабатывал на полчаса раньше и играл гимн, потому что дочь генерала и партийная активистка по утрам бегала, как будто цигуна ей было мало. Эмань просто жила и мечтала, что когда-нибудь этот будильник разрядится, не подозревая, что куда хуже проигрывания гимна будильником будет исполнение гимна самой Хамуцо. Впрочем, в плохих вокальных данных у последней после музыкальных занятий сомнений не было. А ещё