Я подумывал даже поднять руки вверх на пути к Луизе, чтобы она не приняла меня за Буффало Билла.

– Тетя Луиза! Господи, что с тобой? Что случилось?

– Кто-то проник на территорию.

– Ради бога, скажи, что ты никого не пристрелила.

Я не из тех, кто умеет обращаться с оружием. Я все-таки адвокат, а не снайпер и убиваю словами, а не пулями.

– Не говори ерунды, – фыркнула она.

Судя по визгливым ноткам, тетя была взбудоражена.

Поэтому я предложил:

– Давай я сделаю чай.

Мне больше не хотелось чая, да и она тоже наверняка пить не станет, но это был способ заверить, что я останусь, пока она не успокоится. Иногда Луиза испытывала мое терпение, но я воспринимал ее как мать, даже больше, чем свою настоящую. У меня были хорошие отношения с мамой, но я старший из четырех детей, и, видимо, для меня ее ласки уже не хватало. Луиза начала названивать мне примерно в то же время, когда перестала мама. В отличие от тети, я не жаловался на то, что меня отвергли, но мы оба понимали, как нас негласно сближает ощущение, что нас сочли нежеланными и недостойными.

Электрического чайника у Луизы не было, и я вскипятил воду по старинке, в пузатом черном чайнике на старой плите. Вытащил из сушилки еще влажные чашки, из которых мы недавно пили, и промокнул их изнутри льняным кухонным полотенцем, которое повесил на дверцу духовки всего несколько минут назад.

Я заварил ромашку, потому что она успокаивает, и принес в гостиную весь набор – чайник и фарфоровые чашки с блюдцами. Только я расставил чашки, как услышал странный звук. Как будто кто-то скреб пол под нашими ногами.

– Оставайся здесь. И не вздумай меня пристрелить!

Я зачем-то взял кочергу, которую сунула мне тетя, хотя все равно никого не сумел бы ударить, и вышел во двор.

Люди считают, будто в Лос-Анджелесе все времена года одинаковые, но хрустящий ковер листьев под ногами служил доказательством, что у нас есть осень, как в любом другом месте. Держась поблизости от дома, потому что именно так поступают проницательные люди, я обогнул его, пробираясь к заднему двору.

И на секунду остановился, прислушиваясь. Мне нравились ночные звуки: кваканье лягушек, стрекот сверчков, уханье совы вдали. Были близкие звуки, например шелест ветра в ветвях деревьев над головой, и более далекие, такие как скрип тормозов какого-то грузовика на бульваре. Я жил в кондоминиуме и слышал только ровный гул кондиционера, круглосуточно охлаждающего мою квартиру наверху. Я предпочел бы глубину и особенности леса, но в своей холостяцкой жизни и монотонной ночной музыке мог винить только себя и собственное неверное решение.

Стоя во дворе Луизы, я вспоминал тот звук, который мы слышали в гостиной. Легкий и резкий, как будто ногти (или когти) царапают сетку на двери. Я опустил взгляд на лаз в подпол… и увидел два смотрящих на меня больших карих глаза.

– Ну привет, привет. – Я отложил кочергу и присел, посмотрев в перепуганные глаза мохнатого незваного гостя. – Ты что, застрял?

Я отодвинул заслонку и достал бедолагу. Тот завилял лохматым хвостом. Прямо-таки комок шерсти и благодарности; он напомнил, что, помогая Луизе, я часто помогал и себе.

– Давай-ка пойдем в дом.

Хозяйка пса объявилась спустя десять минут. Уже по голосу в телефоне я понял, что она симпатичная, и не был разочарован. Из-под бейсболки струились густые каштановые волосы, а когда она улыбалась, то морщила нос, как крохотный аккордеон.

– Не хотите войти? – поинтересовался я не только потому, что Луиза заявила о желании извиниться.

– Я и так злоупотребила вашим гостеприимством.

Как только она заговорила, ее пес соскочил с дивана и бросился к ней, как мяч в ворота. От натиска она покачнулась, и на секунду я испугался, что девушка скатится с крыльца. Я чуть не протянул руку, чтобы ее схватить, но она восстановила равновесие, прежде чем я успел что-то предпринять.

Поначалу меня удивило, когда Луиза попросила показать гостье дом. Но потом мне пришло в голову, что тетя почувствовала химию, проскакивающую между нами, как мячик в пинг-понге, и понадеялась, что я наконец начну с кем-то встречаться. Нежданная гостья выглядела милой, но я не заслужил такую девушку и постарался, чтобы солировал только дом со своей эклектикой и лабиринтами.

Я показал ей ванную, столовую, любимую библиотеку тети, но гостья оживилась, только когда мы вошли в кабинет и ее взгляд упал на святилище Луизы.

– Это Барбра Стрейзанд?

– Да, – подтвердил я.

Кинозвезды не приводили меня в восторг – в конце концов, они обычные люди, я никогда не понимал, почему вокруг них поднимают столько шума. Судя по рассказам Луизы, большинство совершенно чокнутые, что неудивительно, ведь мы обращаемся с ними как с единорогами.

Тур был бы неполным, не загляни мы в тайный проход к кладовке. Эшли предсказуемо задохнулась от восторга, когда мы протиснулись через книжный шкаф, который на самом деле был дверью.

– Чудесно! – воскликнула она, когда мы оказались в крохотной комнатке рядом с кухней, где Луиза хранила все известные человечеству консервы.

– Этот дом полон секретов, – подтвердил я.

Я не стал погружаться в более темные тайны, которые хранила эта крепость посреди леса, потому что пока сам их не знал.

– Ну вот, мы вернулись туда, откуда начали, – объявил я, проведя ее через кухню обратно к Луизе, которая ждала нас на диване с высокой спинкой в гостиной.

– Спасибо, что позволили посмотреть ваш чудесный дом.

Когда она назвала себя актрисой, я не удивился. Все признаки были в наличии – симпатичное личико, кипучая энергия и неутомимая любознательность. Конечно, в этом городе полно актрис. Однако реакция тети меня удивила.

– Я двадцать пять лет занималась подбором актеров и могла бы вам помочь!

В чем помочь?

– За то время, что ты на пенсии, многое изменилось, – напомнил я.

– Что ты в этом понимаешь! Ты же занимаешься недвижимостью!

Мне хотелось поправить ее, что на самом деле я штатный юрист фирмы, а не какой-то мелкий продавец, пытающийся втюхать просторные трехкомнатные квартиры с гаражами на две машины. Но какой смысл? Конечно, я хотел произвести впечатление на Эшли, как любой мужчина хочет произвести впечатление на красивую женщину, но не искал подругу и не был ее достоин.

– Как насчет чая? – спросила Луиза.

А потом призывно посмотрела на меня, потому что любой мужчина из плоти и крови с радостью согласился бы.

– Простите, но мне пора, – соврал я, хотя никуда не торопился, и направился