Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Справа входит М а р и я П е т р о в н а.
(С подчеркнутой почтительностью.) Приветствую вас, Мария Петровна.
М а р и я П е т р о в н а. А я — нет, не приветствую. (Вальке.) Ну-ка, неси сюда ружьишко.
В а л ь к а (с удивлением). Какое ружьишко?
М а р и я П е т р о в н а. Что на рожденье подарила.
Д о н н и к о в. Не по обычаю — дареное забирать.
М а р и я П е т р о в н а. Мы, гражданин, про ваши обычаи молчим, так и вы про наши — воздержитесь.
В а л ь к а (выдавив усмешку). Выходит, мне сейчас и двустволки доверить нельзя?
М а р и я П е т р о в н а. Вот именно.
В а л ь к а. Пожалуйста… Плакать не стану. (Уходит по лестнице.)
Д о н н и к о в. Не слишком ли на мальчишку насели? Вы ж меня считаете во всем виноватым — с меня и спрашивайте.
М а р и я П е т р о в н а. С каждого свой спрос. Вальке — жить, о нем думать нужно.
Д о н н и к о в. А меня в покойники записываете?
М а р и я П е т р о в н а. Да уж порхайте себе. Только — мимо.
Д о н н и к о в (начинает злиться). Послушайте, товарищ Гневышева, кто дал вам право выступать в роли судьи?
М а р и я П е т р о в н а. Есть такое старомодное словечко, о котором вы и думать забыли, — совесть. Да вы не трепыхайтесь, приговор мой окончательный и обжалованию не подлежит.
Д о н н и к о в. Насколько я понимаю, кляузничать на меня собираетесь?
М а р и я П е т р о в н а. Это дело Елены. Мне приходилось бить по морде за других, но в данном случае — не считаю полезным. (Уходит налево.)
Донников направляется к лестнице, но в это время справа быстро входит Г а й д а м а к а.
Г а й д а м а к а. Вижу — успел…
Д о н н и к о в. Неужто ради меня торопились?
Г а й д а м а к а (достает пачку писем). Почту на пароход передать. (Поднимается по лестнице.)
Д о н н и к о в. Директор совхоза в роли курьера? Это забавно… Вынужден вас огорчить — Елены Михайловны там нет.
Г а й д а м а к а (повернувшись). Вам-то какое дело?
Д о н н и к о в (поднявшись к нему вплотную). Что верно, то верно. Какое мне дело до того, что вы хотите поднять брошенное мною еще двадцать лет назад?!
Г а й д а м а к а (сквозь зубы). Слушайте, вы! Я сброшу вас с лестницы!
Д о н н и к о в. Не поверю. Кулакам вы предпочитаете доносы. Ведь это вам я обязан, что меня отсюда отзывают?
Г а й д а м а к а (обрадованно). Отзывают?
Д о н н и к о в. Я спрашиваю — к этому в ы руку приложили?
Г а й д а м а к а. К стыду своему — нет. Времени не хватило.
Д о н н и к о в. Чему же тогда радуетесь?
Г а й д а м а к а. Не зря, значит, был я лучшего мнения о нашей печати, нежели могло показаться после знакомства с вами.
Д о н н и к о в. Не торжествуйте раньше времени, Гайдамака. На будущую уборочную снова приеду. Принципиально.
Г а й д а м а к а (смеется). Небогатые же у вас принципы, Донников. И не спасут они вас, нет, не спасут… (Уходит.)
Справа появляется Н и н а.
Н и н а (окликает). Валентин Анатольевич…
Д о н н и к о в (обернувшись к ней). Я уже думал, вы позабыли обо мне.
Н и н а. Еле отпросилась… (Поднимается к нему.) Хоть вы и обманули меня насчет Елены — я не сержусь. Ваше пребывание здесь было таким волнующим!.. Они все вас осуждают, а я — нет. Сильный человек всегда одинок, это даже красиво. А теперь с вами будет сын, продолжатель…
Д о н н и к о в (задумчиво). Если бы так…
Н и н а. Там Елена… Вы не хотите с ней поговорить? Жалко ее…
Д о н н и к о в. Голубушка, жалеть побежденных — готовить свое завтрашнее поражение. Ничего, ей на пользу, мягче станет. (Взглянув на часы.) Пора. Я, знаете, не из тех, кто ради сантиментов опаздывает на свой пароход. (Остановившись.) А впрочем… Вы идите, я сейчас.
Нина уходит на пристань. Справа медленно входит Е л е н а, в нерешительности останавливается у лестницы.
(Медленно спускаясь вниз.) Ты не хотела со мной проститься — и все-таки пришла?
Е л е н а (только теперь увидев его). Нет, с тобой мне говорить не о чем…
Д о н н и к о в. Вот ты всю жизнь гордилась своей праведностью, просто из кожи вон лезла, чтоб правильной быть. Кому это оказалось нужным? А я — человек как все, со слабостями и ошибками. И что же? Валька ушел ко мне, к обыкновенному смертному, у которого в жизни всяко бывало, которому и подличать приходилось и собою жертвовать, ибо такова жизнь.
Е л е н а. Слушай, сам ты хоть различаешь, когда говоришь искренне, а когда актерствуешь? Ведь во что-то ты должен верить?
Д о н н и к о в. Верю в то, что живем один раз. Все остальное выдумано, дабы прикрыть эту страшноватую истину. (Взглянув на часы.) А для развернутой исповеди у меня просто нет времени. Прощай.
Е л е н а. Прощай, Донников…
Донников уходит на пристань. Елена стоит в глубокой задумчивости. Слева появляется М а р и я П е т р о в н а, незаметно наблюдает за нею.
М а р и я П е т р о в н а. Не утерпела, однако?
Е л е н а (вздрогнув от неожиданности, становится к лестнице спиной). Нет, я туда не пойду…
М а р и я П е т р о в н а. Сядь-ко здесь. Валька бежит.
Елена послушно садится на скамейку под лестницей. Сверху спускается В а л ь к а с ружьем в чехле.
В а л ь к а. Нате. (Отдает Марии Петровне ружье и хочет уйти, но останавливается.) За что вы все на меня?
М а р и я П е т р о в н а. Про всех не знаю. А мне… Стыдно. Плохой я тебе учительницей была. В башку, может, что и вложила, да сердце твое пустым, холодным осталось… (Уходит направо.)
Валька стоит мгновение, понурив голову, затем хочет подняться по лестнице и замечает мать.
В а л ь к а (растерянно). Мама… (С надеждой.) Ты пришла?
Елена не отвечает.
Ну что ж… Только я хочу, чтоб ты знала правду, почему уезжаю.
Е л е н а. Я знаю.
В а л ь к а. Я очень хотел, чтоб вы помирились, правда… И еще хочу — учиться в Москве, в университете! Пойми, вся моя жизнь зависит от того, добьюсь ли сейчас удачи.
Е л е н а. Да. Вся жизнь. Выбирай.
В а л ь к а. Но если отец… Если Донников устроит меня в МГУ… Клянусь тебе, я никогда больше… Я потом искуплю это, всей своей жизнью искуплю!
Е л е н а. Нет.
В а л ь к а. Увидишь!
Е л е н а. Нет. Не увижу.
В а л ь к а. И ты не простишь меня?
Е л е н а. Не прощу.
В а л ь к а. Никогда?
Е л е н а. Никогда.
С реки слышится гудок парохода.
Беги… «Механик Акимов» отчаливает…
Валька срывается с места и убегает вверх по лестнице. Елена поднимается на несколько ступеней, затем останавливается и садится на лестнице. С пристани доносятся голоса прощающихся, слова команды. Слева появляется Л и д а.
Л и д а (сквозь слезы). Что же это, тетя Лена?
Е л е н а. Ну, ну, девочка… Если он такой, то не стоит по нем и плакать…
По лестнице спускается Г а й д а м а к а.
(Стараясь унять дрожь в голосе.) Уже… отчалил?
Г а й д а м а к а. Сейчас уберут сходни.
Лида уходит направо.
Елена Михайловна… Как вы отпустили Вальку?! На нем лица нет.
Е л е н а. Помните, вы говорили, что я исповедую родительское невмешательство? А я просто верила и верю в один-единственный способ воспитания — собственным примером. И если способ этот не подействовал на Вальку, то совсем не способ виноват… Значит,