Верхняя часть большого пальца перчатки была срезана для анализа криминалистами, нанятыми стороной обвинения, – они и нашли на ней следы спермы. Этого срезанного куска больше не было, поэтому я не могла проверить его самостоятельно. Тем не менее лабораторная документация подтверждала данные отчета, и я могла бы дополнить их другими находками, включая наличие следов спермы вокруг ширинки на штанах врача.

При рассмотрении этих находок в контексте остальных обстоятельств дела я смогла назвать три причины, по которым, как мне казалось, они потеряли какую-либо силу, которую могли бы иметь. Никаких следов спермы на мазках, взятых у предполагаемой жертвы, равно как и на диване или покрывале, где, по ее словам, она лежала в момент совершения предполагаемого нападения, обнаружено не было. Отсутствовали какие-либо пятна от спермы и на нижнем белье врача. Количество спермы на его брюках соответствовало лишь объему, который обычно выделяется при эякуляции, – куда же делось все остальное?

Кроме того, в уравнении недоставало наличия на перчатке каких-либо следов «обильных белых (вагинальных) выделений», по поводу которых женщина и обратилась к врачу. Один из фундаментальных принципов криминалистики гласит: отсутствие доказательств нельзя принимать за доказательство их отсутствия. В таком случае высказанная женщиной версия событий выглядела чрезвычайно неправдоподобной. В отчете для стороны защиты я написала, что, согласно моему мнению, нет каких-либо научных доказательств, указывающих на участие истца в половом акте в рассматриваемую ночь. С учетом всех прочих улик – или их отсутствия – более правдоподобным выглядело бы какое-то другое объяснение данных, полученных криминалистами.

Когда представляешь в зале суда доказательства на основании результатов надежных научных анализов, но не рассматриваешь их в контексте обстоятельств или не учитываешь другие возможные объяснения, есть реальная, практически неизбежная опасность запутать людей – адвокатов, судей и присяжных. Именно с этим я и хотела бороться, открыв Forensic Access. Это дело с нападением на пациентку подтвердило актуальность моего детища в такой сложной и при этом распространенной ситуации.

Через несколько месяцев после ухода из ЭКС одним ранним зимним вечером я сидела в своем крошечном кабинете и вдруг поняла, что снаружи уже стемнело. Во всем доме царила тьма и полная тишина. Все, что мне было видно, – это пятно ослепительно-белого света от лампы Anglepoise[11] на моем столе. Возникшее ощущение, будто я окружена полной пустотой, было явно следствием оптического эффекта. Ощущения были сюрреалистичными, и я помню, как смотрела на круг света и думала: «Это все, что есть. Теперь это моя реальность. Это моя жизнь. Я никогда не забуду этот момент». И я не забыла.

Возможно, причина, по которой все это казалось таким странным, была проста: я не привыкла оставаться одна. В раннем детстве мои братья Джонатан и Дэвид постоянно были дома. Кроме того, я довольно часто видела других своих братьев, Адама и Джереми, а позднее и Сэма с моей сводной сестрой Кейт. Затем, последние 12 лет после школы и университета, я работала с друзьями и коллегами в оживленных лабораториях ЭКС. Полагаю, я все еще не привыкала к чувству изоляции, связанному с работой в одиночестве в тишине дома. Я размышляла о том, получится ли у меня так жить. Не то чтобы эта мысль сколь-нибудь удручала, просто было любопытно и даже не терпелось узнать, что готовит мне завтрашний день.

Во многом из-за того, что теперь дома содержались различные конфиденциальные документы, пришлось установить сигнализацию. Я никогда не нервничала и не чувствовала угрозы, пока не наступил день, когда один мужчина пришел, чтобы узнать результаты анализов, проведенных мной для него по очередному делу о подозрении на неверность.

Когда он принес мне запятнанную юбку своей жены, вел себя очень любезно и казался чуть ли не веселым. Я объяснила ограничения, связанные с анализами, которые могу провести, и сказала, что, даже если и удастся обнаружить следы спермы, будет невозможно определить, насколько давно они были оставлены. Казалось, он все понял и принял к сведению. Был обходителен и когда вернулся за результатами до момента, когда я сказала ему, что анализ пятен на юбке его жены не дал положительный результат на сперму.

Хоть я и напомнила ему про оговорки, которые мы обсуждали во время предыдущей встречи, ожидала, что эта новость его расстроит. Меня удивила молниеносная скорость, с которой его обходительность сменилась невероятной напряженностью. Большую часть нашего разговора его руки свободно болтались, но теперь он изо всех сил сжал их в кулаки. К счастью, мне удалось быстро вывести его за дверь, которую я сразу же за ним заперла. Несколько дней спустя мы установили тревожную кнопку, при нажатии на которую в местный полицейский участок шел вызов. Теперь и мне, и Расселу было гораздо спокойнее.

Другой крайностью в делах о подозрении на супружескую неверность стал случай, когда меня наняла одна женщина. Она принесла множество волос, обнаруженных на нижнем белье мужа. Будучи явно щепетильной по природе, эта дама прилепила волосы к полоскам скотча, добавив к ним образцы волос с головы и гениталий, взятых у себя и мужа. Впрочем, для интерпретации результатов проведенных анализов на этот раз не потребовалось какой-либо квалификации или объяснений, да и никаких бурных эмоций они не вызвали. Мне удалось заверить женщину, что обнаруженные на нижнем белье мужа «подозрительные черные волосы» были попросту очень тонкими текстильными волокнами серо-голубого цвета – возможно, попавшие с какого-либо предмета его одежды.

К осени 1987 года, когда фирма Forensic Access существовала уже примерно полтора года, и я с трудом справлялась с большим объемом работы, стало очевидно, что без помощи не обойтись. Незадолго до этого Рассела перевели на службу в Лондон, и он уже был сыт по горло долгой ежедневной дорогой туда и обратно. Поэтому искать помощника даже не пришлось – Рассел решил уволиться и присоединиться ко мне. Затем, переоборудовав гараж в нашем доме в Ньюбери в Г-образную лабораторию с двумя кабинетами, мы наняли секретаря, а затем еще и химика.

В первый год существования Forensic Access мой доход составлял примерно столько же, сколько я получала перед уходом из ЭКС, и всего на несколько сотен фунтов меньше суммы задолженности перед банком, образовавшейся у меня, когда я создавала свою фирму. Поэтому заем под закладную на дом, который мы взяли, наняв химика-криминалиста, казался очередным риском, ведь мы только-только успели разделаться с первым долгом. Но вскоре наша компания переросла переоборудованный гараж, и мы перебрались в небольшой офис в Ньюбери. Там мы наняли еще и администратора для выполнения различных задач, которые прежде мы с Расселом делили между собой. Затем, когда компании вновь пришло время расширяться, мы переехали в более крупное здание в Тэтчеме. Раньше там размещалась благотворительная организация «Собаки-поводыри для слепых», и у них имелась тренировочная кухня[12]. Из нее получилась прекрасная лаборатория, куда мы пригласили еще одного химика – специалиста по ДНК, и дополнительных офисных сотрудников.