Автобусы, один за другим, стали выезжать, увозя раненых. Уцелевшие «зубровцы» пятились по улице вдоль домов. Особого толка от них, с дубинками, не было, однако чувство собственного достоинства бежать с поля боя не позволяло.

— Антон! — опять ожила рация. — Отъезжай сразу за колонной!

— Русские не отступают! — в горячем азарте закричал лейтенант, меняя очередной короб.

— Тебя дворами обойдут, идиот! — ласково вразумил капитан. — Отступаем до перекрестка, оттуда поперечную улицу насквозь простреливать можно!

Сержант за рулем, не дожидаясь приказа, принялся разворачивать «Тигр», пока лейтенант короткими очередями отбивал у «папуасов» охоту подобраться ближе.

— Кто отдал приказ применять оружие?! — грозно вопросила рация. — Тройка, кто отдал приказ открыть огонь? Среди гражданских есть пострадавшие?

— Какие, в жопу, гражданские?! — рявкнул в эфир капитан. — Это у нас потери в полтораста «трехсотых»! Патроны подвозите, пока мы еще держимся!

— Тройку до завтра или уволят, или орденом наградят, — меланхолично произнес сержант, на максимальной скорости подлетая к перекрестку, повернул влево, чтобы встать в ряд с остальными «тиграми», и затормозил.

— Теперь точно фиг докажешь, кто первый огонь открыл, — ответил Чикинин, наводя пулемет.

Поняв, что щиты клоунов не пробить, он стал вести огонь понизу, по ногам. Дикари, утащив в тыл несколько своих товарищей, утратили наступательный пыл и застряли возле Ухтомской улицы. Стрелы оттуда до перекрестка не долетали, а потому омоновцы чувствовали себя относительно спокойно, отпугивая странного врага редкими короткими очередями.

Краем глаза старший лейтенант увидел на тротуаре, на углу дома, девушку, снимающую его на «айфон». Хотел крикнуть, чтобы спасалась, но, едва повернув голову, понял, что сегодня станет звездой Интернета. Зевак с планшетами, телефонами, фотоаппаратами и камерами на Боровой и Гольяновской улицах собралось чуть не больше, нежели «папуасов» перед полицейскими. Желание заполучить красивый кадр начисто затмевало у горожан всякий страх смерти.

Или они просто не понимали, что здесь опасно?

Низко над улицей промелькнула тень. Лейтенант поднял голову — и у него отвисла челюсть. Над перекрестком, на высоте пятого этажа, завис, тяжело взмахивая огромными крыльями, серо-ржаво-коричневый дракон размером со среднемагистральный самолет. Зверь резко склонил трехметровую шею с расплющенной головой и исторг на командирскую машину, ведущую огонь, струю темно-малинового пламени.

Тут же летучий зверь, явно не имеющий сил долго держаться на одном месте, скользнул вдоль улицы, а «Тигр» ярко взорвался, выбросив стрелка из люка на высоту метра в три. Через пару секунд распахнулись дверцы, наружу вывалились еще два человека экипажа, покатились по асфальту, сбивая пламя. По счастью, форма полицейских была негорючей и потому потухла почти сразу.

Антон Чикинин выпустил длинную очередь в сторону «папуасов», двинувшихся было вперед, снова глянул в сторону товарищей. Стрелок, серьезно ударившийся при падении, шевелился, отмахиваясь от чего-то невидимого, — товарищи по экипажу кинулись к нему, подхватили под мышки, потянули в сторону, за дома. Зеваки расступились, продолжая снимать все происходящее.

Дракон же, набрав к концу улицы высоту, развернулся и пошел в новую атаку. Все пять пулеметов открыли огонь навстречу, однако калибр в семь с небольшим миллиметров, похоже, был для огромного зверя неощутимо мелким. Поняв это, лейтенант резко повернул ствол на «папуасов», начавших наступление, удачно попал длинной очередью под приподнятые щиты, а когда до летучей зверюги оставались считаные метры, провалился вниз, захлопнув люк.

Как чувствовал — малиновая струя вылилась именно на его «Тигр», жалобно захрустевший, затрещавший по углам, внутри стало невероятно жарко. Но, по счастью, совсем ненадолго. Уже через несколько секунд за почерневшими от копоти окнами посветлело, и Чикинин толкнул люк, высунулся наружу, жадно вдыхая прохладный воздух.

Бронемашина вся почернела и лишилась краски, в нескольких местах — там, где раньше стояли пластиковые заглушки или оставались наклейки, — плясали язычки пламени. Короб под пулеметом оказался разворочен в клочья: похоже, патроны нагрева не выдержали и полыхнули. Но в целом…

Лейтенант отстегнул короб, отшвырнул в сторону и крикнул вниз:

— Сержант, патроны!!!

Водитель, кинувшись к грузовому отсеку, вернулся с новым коробом, Чикинин воткнул его на место, кинул ленту, передернул затвор, нажал гашетку. Оружие загрохотало, отгоняя крашеных клоунов обратно к запретной черте.

Все работало!!!

Лейтенант бросил быстрый взгляд влево и вправо. На перекрестке продолжала гореть только одна машина, еще четыре оставались в целости. Отступившие пешим порядком омоновцы оттеснили зевак на пару сотен метров. Причем те, мало того, что не расходились, их вроде бы стало даже больше. Спасибо, телекамеры пока еще никто не поставил.

Чикинин спрыгнул в салон, взял микрофон:

— Семнадцатый и Девяносто второй! Говорит Девятый. Меняю вам сектора обстрела. Смотрите вдоль улицы, следите, чтобы противник не стал ее перебегать, не обошел нас дворами! Как поняли?

— Вас понял, Девятый, выполняю… — по очереди отозвались сперва одна, затем вторая машина.

Лейтенант высунулся из люка. Крайние «Тигры» не просто повернули стволы, но и отъехали со своих мест глубже на боковые улочки.

В небе снова мелькнула тень — Чикинин торопливо провалился в люк. Но в этот раз драконово пламя досталось не ему, а соседнему броневику. Тот из серо-синего стал черным с цветами побежалости, с черными от копоти окнами, однако экипаж явно не пострадал, стрелок поднялся к пулемету сразу, едва только зверь отлетел, пристегнул короб с патронами и тут же открыл огонь.

За спиной послышался вой сирены. Это мчались вызванные к раненым «Скорые».

— Хрен вам, придурки ряженые, — снова припал щекой к прикладу старлей. — Не возьмете!

* * *

В это самое время лейтенант Кравцов сидел в патрульном «Форде», наблюдая из тиши Аптекарского переулка за обстановкой на Бауманской улице. Однако сейчас его внимание куда больше отвлекали доносящиеся из рации странные истошные вопли:

«Помогите, тут дракон! Он спалил рейсовый трамвай!»

«Помогите, они хватают машины и бросают их с высоты на крыши!»

«Эти придурки расстреляли нашу машину из луков!»

«Меня кто-нибудь слышит? Тут великан! Тут самый настоящий великан! Помогите!»

Не выдержав потока безумного бреда, лейтенант схватил микрофон и грозно вопросил:

— Кто там балуется на служебной волне?! В тюрьму захотели?!

В этот миг с отчаянным визгом резины с Бауманской улицы в переулок влетел джип с несколькими длинными стрелами в радиаторе, капоте и лобовом стекле и на всей скорости врезался в стену. Еще несколько стрел прямо на глазах у лейтенанта вонзились в проезжающий напротив сиреневый «Гольф». Почти тут же за бампером опустилась огромная ступня, обутая в лапоть из толстой лохматой коры. Из ступни вверх шла нога, которая на высоте второго этажа скрывалась под рубищем, надетым на пузатого человека, ростом своим доходящего до окон шестого этажа, в шапке, сколоченной из толстых досок, а в руке сжимавшего где-то выдернутое дерево прямо с короткими, торчащими во все стороны корнями.